Судьба начертанная кровью - Даниэлль Л. Дженсен Страница 11

― Если ты считаешь, что делал это, значит, ты действительно был слеп.

― Посадите его на лошадь и отправьте обратно к матери, ― рявкнул Снорри на своих людей. ― И Гейр, я не хочу видеть твое лицо, пока ты не научишься держать язык за зубами.

Боль в руке ослабевала ― каким бы составом ни намазали ее, она онемела от локтя до кончиков пальцев. Но вместо того, чтобы почувствовать себя лучше, я стала холодной как лед, и меня била дрожь, когда Бьорн нес меня к своему коню. Он усадил меня на спину животного, а затем быстро забрался в седло, притянув меня к себе. Моя задница прижалась к его бедрам, а его рука обвилась вокруг моей талии, и эта близость напомнила мне о нашем разговоре на берегу.

― Я могу ехать одна.

― Не хватает лошадей.

― Тогда сзади, ― прошептала я. ― Я могу ехать позади тебя.

Он фыркнул и пустил коня рысью.

― Я только что видел, как ты всадила топор в череп человека. Думаешь, я настолько глуп, чтобы посадить тебя к себе за спину?

― У меня нет оружия. ― Конь перешел на стремительный галоп, и с каждым шагом я все сильнее прижимался к нему. ― Думаю, ты в безопасности.

Грудь Бьорна затряслась от смеха.

― При всем уважении, я не согласен, дева щита. Ты доказала, что умеешь использовать то, что под рукой.

От боли я почти забыла, что секрет, который я скрывала всю свою жизнь, теперь раскрыт. Бывали моменты, когда я мечтала прокричать об этом на весь мир, рассказать о своем даре, несмотря на предостережения отца. Но теперь, когда это стало известно, мне пришлось столкнуться с кошмаром, который стал моей реальностью.

― Не называй меня так.

― Ты права, ― сказал он. ― Это неоригинально, я придумаю что-нибудь получше. Может быть, Однорукая Фрейя? Или Фрейя Похитительница топоров. Или Фрейя Опаленная ладонь.

Вдали показался Селвегр, но он был размыт, здания сливались друг с другом в гротескное пятно.

― Ты мне не нравишься.

― Хорошо. Так и должно быть. ― Его рука крепко обхватила мою талию, и он пустил коня галопом. ― От мази ты почувствуешь усталость. Возможно, ты уснешь. Не сопротивляйся этой милости, Фрейя.

― Я не засну. ― Я не могла. Не хотела. Но с каждым шагом сонливость наваливалась на меня, унося прочь от страха и боли. Последнее, что я запомнила перед тем, как темнота поглотила меня, был голос Бьорна у моего уха.

― Я не дам тебе упасть.

Глава 4

Я очнулась с ощущением тумана в голове, боли и осознания, что меня опускают. Паника поднялась в моей груди, и я попыталась вырваться из рук, сжимавших меня, даже когда мир закружился.

― Отпусти меня, ― пробормотала я, слепо пытаясь нащупать землю под ногами. ― Отпусти меня!

― Полегче, Фрейя, ― раздался глубокий голос у меня за спиной. Голос я узнала, хотя, когда повернулась, чтобы посмотреть на него, его лицо было размыто.

― Бьорн? ― Его имя застряло у меня в горле, во рту было сухо, как в пустыне, а язык распух.

― Действие мази заканчивается, ― сказал он в ответ. ― Скоро туман рассеется, хотя, возможно, тебе захочется иного, когда боль вернется. ― Он поднял голову. ― Пошли кого-нибудь за Лив. Скажи ей, что это ожог. ― Он заколебался. ― Огнем Тира.

― Ты слышал его, ― крикнул женский голос. ― Иди! Поторопись. — Затем холодным, как мороз, тоном она добавила: ― Зачем ты ранил ее, проклятый глупец? Какой толк от девы щита с одной рукой?

― Ей хватит одной, чтобы держать щит. ― Тон Бьорна был легким, но его пальцы крепко сжимали мою талию.

Я повернулась, чтобы посмотреть, кто позволяет себе так разговаривает с сыном ярла, и сфокусировав зрение, я увидела женщину, возможно, на две дюжины лет старше меня. Ее длинные рыжевато-каштановые волосы ниспадали свободными локонами, обрамляя прекрасное лицо, но мой взгляд остановился на тяжелых золотых серьгах, которые сверкали на солнце. Не просто золотые, а с драгоценными камнями, и я зачарованно уставилась на них.

― Она настолько же глупа, насколько изувечена? ― спросила женщина, и мои глаза встретились с ее. Они были бледно-голубого цвета с тонкой черной каймой вокруг. Этот цвет напомнил мне замерзшие водопады в зимнюю стужу.

― Это спорный вопрос, ― ответил Бьорн. ― Фрейя, это Илва, жена ярла Снорри и правительница Халсара.

Почему он не назвал ее матерью?

― Моя госпожа. ― Я попыталась склонить голову в знак уважения, но от этого движения у меня закружилась голова, и, если бы не поддержка Бьорна, я бы упала на нее.

Илва издала звук отвращения.

― Где мой муж?

― Он не торопится, ты же знаешь. Куда я могу положить Фрейю?

Бьорн был прав насчет боли. Теперь туман в моей голове рассеялся, но каждый удар крови, казалось, усиливал агонию. Там, где не было жжения, кожа была ледяной, и меня снова начала бить дрожь.

― Мне нехорошо.

― Она выглядит так, будто умирает, ― сказала Илва. ― Где Снорри?

― Должен быть здесь с минуты на минуту.

Неожиданно накатила тошнота и меня вывернуло, но все, что вышло, было одной желчью. От силы содроганий я упала на колени и могла бы зарыться рукой в грязь, если бы Бьорн не схватил меня за локоть и не поднял ее.

― Прекрасно. ― Илва выдохнула. ― Неси ее внутрь. Если она выживет, то теперь это будет ее дом.

Дом.

Пока Бьорн поднимал меня, стараясь не касаться моей руки, я смотрела на сооружение, перед которым мы стояли. Большой дом. Хотя по форме он ничем не отличался от других домов, это строение было вдвое выше всех, которые я когда-либо видела, доски стен были испещрены рунами и узорами, а двойные двери были достаточно большими, чтобы в них могли поместиться сразу пять человек. Когда мы вошли в полутемный зал, мой взгляд остановился на возвышении, где стояли два больших кресла. Перед ними стояли столы, обрамлявшие каменный очаг длиной не менее дюжины футов. С потолка свисали переплетенные рога, украшенные серебром, а со второго уровня открывался вид на общую зону.

Меня провели мимо столов в заднюю часть помещения, отделенную от зала толстыми занавесями, свисавшими с верхнего уровня. Там стояло несколько кроватей, и