Магия, хаос и убийство - Тесса Брайант Страница 11

— С чего бы должен был? Она была просто одной из простых девчонок, как и я, на которых у тебя тогда не было времени. — Руби фыркнула.

— Уверяю тебя, это не было так тогда и не так сейчас. — Он поджал губы и вновь обратил свое внимание на Мэллори. — Рад видеть вас в городе. Я слышал о вашей дорогой бабушке. Я сожалею о вашей утрате.

— Спасибо. — Мэллори замялась, не зная, что еще сказать, но, к счастью, он заговорил снова, прежде чем она успела это сделать.

— Мне не хочется спрашивать, но вы не будете возражать, если я ненадолго одолжу вашу подругу? Нам нужно обсудить кое-какие дела, которые просто не могут ждать, пока она вернется на работу в понедельник.

— Ничуть. — Мэллори пожала плечами, и Руби бросила на нее взгляд.

— Хорошо. Хорошо. Большое спасибо. — Он взял Руби за локоть: — Пойдем. Я скоро верну тебя твоей подруге.

— Нет, я… — попыталась Руби, но Мэллори остановила ее.

— Не беспокойся. Догонишь меня позже. — Она помахала рукой, пока красивый мужчина уводил ее подругу по улице в сторону ратуши.

Когда свет сменился на зеленый, Мэллори покачала головой, переходя улицу по направлению к полицейскому участку. Она знала, что Руби будет сердиться на нее, ведь она ясно дала понять, что не хочет иметь дело с ее боссом, но все же стоило выполнить это дело в одиночку. В конце концов, несмотря на то, что она бросилась в объятия Люка прошлой ночью, когда у нее случился приступ паники, она не видела его по-настоящему уже полтора десятка лет. Она бы предпочла встретиться с ним сама, без его младшей сестры, которая мешала бы ей, но она никогда не смогла бы сказать Руби об этом прямо.

Глубоко вздохнув для храбрости, Мэллори открыла дверь полицейского участка и вошла внутрь. Она смутно помнила, как в подростковом возрасте ее поймали за подглядыванием в окна дома учителя тригонометрии на Хэллоуин и заставили сидеть у стены возле камеры, пока бабушка не пришла за ней. Это воспоминание, хотя и отдаленное, было точным, насколько она могла судить, потому что, несмотря на прошедшие десятилетия, мало что изменилось.

Мало что изменилось, кроме человека за столом, который застыл при виде ее.

Сердце Мэллори, воспользовавшись случаем, забилось в опасно быстром ритме, когда Люк двинулся к ней. Воспоминания о прошедшей ночи были нечеткими, но она прекрасно помнила лицо Люка. Темная борода подчеркивала его полные губы так, что трудно было оторвать взгляд от его рта. Но когда она все-таки оторвала взгляд, то увидела, что в его золотистых глазах сверкнуло что-то похожее на улыбку. На нем была не стандартная уродливая коричневая форма, которую носил старый шериф, а выцветшие синие джинсы, которые обтягивали его длинные ноги во всех нужных местах, белая футболка и клетчатая рубашка в темную сине-зеленую клетку поверх нее. Единственным признаком его положения был пояс с оружием на бедрах, и блестящий значок, прикрепленный к нему спереди.

Он выглядел достаточно хорошо, чтобы облизнуться, но Мэллори лишь сглотнула слюну, которая грозила потечь по подбородку, и попыталась улыбнуться.

— Привет.

— Привет? — Его красивое лицо расплылось в ухмылке. — Пятнадцать лет и нервный срыв, и все, что я получил, это «привет»? Он усмехнулся: — Я так не думаю. Иди сюда.

Прежде чем она успела запротестовать, как будто это было возможно, Люк заключил ее в объятия, и она сделала единственное, что могла. Она обхватила его за талию и прижалась лицом к его широкой груди. Мэллори закрыла глаза и вдыхала его запах, ее тело пронизывало желание, от которого едва не перехватывало дыхание.

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы вырваться из объятий Люка. Он улыбнулся, и она могла поклясться, что ее сердце превратилось в лужицу бесполезного желе. Так было с ней еще до того, как она стала достаточно взрослой, чтобы понять, что такое влечение. Он пробуждал в ней что-то такое, чего не мог никто другой, и теперь, через пятнадцать лет после того, как она оставила его, она поняла, что никто и никогда не сможет сделать ничего подобного.

— Я соболезную по поводу Наны. — Он отпустил ее, и она кивнула.

— Спасибо.

— Я рад тебя видеть. Прошло слишком много времени.

Она смущенно потянула за футболку, прекрасно понимая, что она уже не та семнадцатилетняя девушка, какой была, когда он видел ее в последний раз. У нее появились морщинки вокруг рта и в уголках глаз. Она всегда была стройной, но после тридцати ей стало труднее бороться с этими упрямыми лишними килограммами, и она уже практически перестала заботиться о том, останутся они или уйдут.

Между тем, Люк выглядел сейчас еще более красивым, чем в юности.

— Да, и мне жаль, что так получилось. — Она заставила себя сосредоточиться на его словах, а не на его губах. — Я не знаю, как много ты знаешь о том, что сделала бабушка, но…

— Руби ввела меня в курс дела некоторое время назад, так что я прекрасно знаю, что, когда ты уходила, тебе не дали возможности вернуться. — Он нахмурился: — Я знаю, что Нана хотела как лучше, но…

Он запнулся, и Мэллори кивнула: — Да.

Они долго смотрели друг на друга, и сердце Мэллори учащенно забилось. Она не могла не задаться вопросом, чувствует ли он до сих пор то притяжение между ними. Она могла бы поклясться, что он тоже смотрел на ее губы, но потом отвел взгляд и прочистил горло.

— В любом случае, у меня такое чувство, что ты пришла сюда не для того, чтобы поговорить о прошлом. — Я полагаю, что ты здесь потому, что хочешь поговорить о деле Наны.

— Не просто поговорить. — Она покачала головой. — Я хочу принять участие.

Это заставило его брови взметнуться вверх, и он покачал головой: — Ни за что. Ни за что. Ты гражданское лицо, Мэл.

— Вообще-то, я ведьма, причем сильная, по крайней мере, так мне сказали.

— Твои силы возвращаются?

— Не знаю. Возможно. — Она пожала плечами. — Я подумала, что попробовать не помешает.

— Мне не нравится эта идея.

— Ну, Руби и Хоуп рассказали мне о делах, которые мы все вместе раскрывали, когда учились в школе. Они сказали, что мой дар — прикасаться к предметам и видеть их прошлое, и я подумала, что если ты позволишь мне потрогать нож, который ты нашел, то, возможно, я смогу увидеть, кто убил бабушку, и мы сможем поймать их, пока они не причинили вреда кому-нибудь