Гарем для сестры султана - Людмила Вовченко Страница 10

Слуги внесли чай.

Чаши были уже подменены Лейлой.

Когда Валиде, как полагается, первой пригубила напиток, Джасултан склонила голову чуть ниже, не сводя с неё взгляда.

— За мир, который мы сегодня заключаем, — промурлыкала она.

Валиде лишь усмехнулась и выпила.

Прошло ровно пять вдохов.

И Валиде изменилась на глазах.

Её лицо побледнело, губы задрожали, она попыталась встать — но тело больше её не слушалось.

Чашка выпала из рук, разбившись на мраморном полу.

И вот она уже безмолвна, бездвижна, только глаза метались по комнате, полные ужаса.

Джасултан встала, медленно, изящно, как истинная султанша.

— Ах, милая Валиде, — её голос был тих, но в нём звенело наслаждение, — ты всегда говорила, что женщины должны бояться. Что мы должны склоняться перед тобой.

Она подошла ближе, в её движениях была мягкость пантеры, готовой к прыжку.

— Но, видишь ли… теперь бояться будешь ты.

Гарем замер.

Все женщины смотрели с открытым ртом, никто не осмеливался даже шевельнуться.

Джасултан нагнулась к Валиде, едва касаясь губами её уха:

— Ты останешься в этом теле. Немой. Беспомощной.

Ты будешь видеть, как я забираю твой дворец, твою власть, твоих людей.

И никто не посмеет тебе помочь.

Потому что теперь я — Валиде.

* * *

Вечером весь дворец узнал: Валиде-султан тяжело больна.

Все лекарства бессильны, все лекари — в отчаянии.

И единственной, кто проявил «милосердие» и взял её под свою защиту, стала Джасултан.

— Ради уважения к её прежним заслугам, — сказала она с фальшивой скорбью, сидя на приёме.

— Гарем должен быть сплочён.

Женщины гарема, потрясённые, теперь склонялись перед ней, как перед новой королевой.

Лейла наблюдала за всем из тени, с ленивой улыбкой хищницы.

— Вот так падают драконы, — прошептала она на ухо Джасултан ночью, когда они остались вдвоём.

Джасултан, раскинувшись на мягких подушках, медленно пила гранатовое вино.

— И вот так рождаются новые, — ответила она, не отводя взгляда.

Между ними витал жар.

— Что ты хочешь дальше, султанша? — спросила Лейла, играя пальцами с её прядью волос.

— Дальше? — усмехнулась Джасултан, её голос стал бархатным, опасным. — Дальше я возьму всё.

Она притянула Лейлу ближе, их губы встретились в поцелуе, в котором смешались власть, страсть и отголоски победы.

Ночь стала их свидетелем.

* * *

С утра весь дворец уже знал:

Джасултан больше не просто сестра султана.

Она — властительница гарема.

Глава 11

Глава 11

После падения Валиде дворец будто изменился.

Стены, ещё недавно казавшиеся холодными и враждебными, теперь сами склонялись перед Джасултан.

Слуги опускали глаза, едва она проходила мимо.

Жёны визирей, ещё недавно шептавшие за её спиной, теперь наперебой предлагали ей свои «скромные» дары — от шёлковых тканей до редких благовоний.

А гарем… гарем превратился в улей, где главной пчелой стала она.

— Ты собираешься строить свой маленький рай? — усмехнулась Лейла, наблюдая, как Джасултан перебирает список девушек и юношей, которых ей предлагали во внутренний круг.

— Нет, — ответила Джасултан спокойно, не отрывая взгляда от списка. — Я строю свой меч.

* * *

Первой в её гарем вошла юная наложница с глазами цвета грозы и острым, как кинжал, умом. Её звали Михри.

Она родилась в семье купца, но ещё в детстве была продана во дворец за дерзкий нрав и слишком уж цепкий взгляд.

— Почему ты хочешь быть при мне? — спросила Джасултан, разглядывая её, как редкую птицу.

Михри ответила без тени страха:

— Потому что только под твоим крылом я не стану жертвой.

Её прямота понравилась Джасултан.

— Ты умна, — сказала она, — но я не терплю предательства.

— Я верна тем, кто сильнее, — дерзко ответила Михри.

И Джасултан рассмеялась впервые за много дней:

— Останься. Я найду тебе применение.

* * *

Следом появилась женщина постарше — Бану, бывшая супруга визиря, которую тот изгнал после того, как влюбился в молодую наложницу.

Но Бану не ушла на покой, как другие брошенные жёны. Она выкупила себе свободу, занялась торговлей благовониями и через несколько лет разбогатела.

— Я слышала о тебе, — сказала Джасултан, когда Бану встала перед ней, облачённая в тёмно-зелёный наряд, скрывающий лишь часть роскошных форм. — Говорят, ты знаешь, как пахнет власть.

— Власть пахнет деньгами и кровью, султанша, — без улыбки ответила Бану. — Я готова делиться и тем, и другим.

— Добро пожаловать, — с тонкой усмешкой произнесла Джасултан, принимая в гарем ещё одну острую стрелу.

* * *

Так, по одной, она собирала свой гарем, но это уже был не гарем для удовольствия.

Это было военное искусство.

В её покоях теперь жили шпионки, купчихи, мастеровые, красавицы с ядом в крови и умом, способным разорить полцарства.

Даже Хюррем смотрела на её новое окружение с опаской:

— Ты строишь не гарем, а улей убийц, сестра.

— Я строю опору, — спокойно отвечала Джасултан, перебирая платки с шифрами. — Гарем — это не подушки и благовония. Это сердце дворца.

Кто держит гарем — держит всё.

* * *

Но, как водится, покой ей только снился.

Вечером, когда она сидела в саду, к ней явился гонец от султана.

Тот самый брат, который до сих пор сохранял молчание, наблюдая за дворцовыми бурями с высоких балконов.

Гонец склонился перед ней, протягивая пергамент с золотой печатью.

— Его Величество приглашает вас на ужин, — с поклоном произнёс он.

Джасултан подняла бровь.

— Один на один?

— Да, султанша. И велено без охраны.

* * *

— Это ловушка, — прошипела Хюррем, услышав о приглашении. — Он может захотеть убрать тебя, пока ты ещё не пустила корни слишком глубоко.

— Он не настолько глуп, — задумчиво сказала Джасултан, глядя в окно, где над дворцом висела алая луна. — Если бы хотел убить, не посылал бы приглашений.

Лейла, наблюдавшая за ней из угла комнаты, тихо заметила:

— Но он мог захотеть чего-то другого.

Ты ведь знаешь, у султанов бывает странный вкус.

Джасултан усмехнулась:

— Пусть попробует. Я не та, кого можно съесть безнаказанно.

* * *

Вечер был прохладным. Джасултан надела тёмный наряд, похожий на ночную тень, украшенный серебром.

Она пришла во дворец султана одна, как было велено, но