Хозяйка Шорхата - Раяна Спорт Страница 10

Она действительно была Великой. Я почувствовала это едва встретилась с ней взглядом. Она полыхала магией будто большой очаг, а весь ее вид говорил не о величии статуса, а о величии души, что подтверждали ярко-голубые глаза, святящиеся живым любопытством миру. От этих глаз мало что может ускользнуть.

Памятуя об этикете, я подошла к королеве и опустилась перед ней в реверансе, склонив голову в знак покорности и восхищения.

С минуту в комнате стояла абсолютная тишина, пока я не услышала спокойный рассудительный голос бабушки Надэи.

— Можете подняться, Надэя из Шорхата.

Я мысленно поблагодарила богов и Дарка за то, что с достоинством прошла первое испытание. Не так-то уж просто полусидеть в скрученной позе, особенно когда боишься упасть и услышать насмешки. Если бы не тренировки моего няня и охранника, то уверена — опозорилась бы на десятой секунде.

— Счастлива видеть вас, ваше величество! — сказала королеве, незаметно переведя дыхание.

— Спасибо, дитя мое, — ответила королева и обратилась к стоящему чуть поодаль Николь: — Теперь я понимаю ваши слова, мой юный друг, когда вы сказали, что Вильям щедро вознаградил вас за ваши заслуги перед короной. Ваша жена очень мила и манеры ее столь безупречны, как и она сама.

В комнате раздались приглушенные смешки и переглядывания, а мачеха Надэи поняв, что к чему, густо покраснела. Королева вновь перевела на меня свой взгляд.

— Я слышала, дорогая моя, что вашим первым мужем был принц Хасиб.

Фрейлины ее величества с любопытством уставились на меня. Королева очень умна, раз завела подобный разговор. Решила одним махом поставить свой курятник на место. Эх, знала бы она на самом деле кем я ей прихожусь! Но это не только моя тайна и не мне ее раскрывать. Раз ее супруг решил скрыть даже от нее факт рождения неучтенной правнучки, значит так оно и должно быть далее.

— Да, ваше величество. Принц Хасиб действительно был моим мужем, но его постигла безвременная смерть. Мы поженились с ним, едва я вышла в свет, а позднее, когда король Вильям Голтерон прибыл в Юраккеш, он устроил наш брак с моим возлюбленным супругом, Николь де Брау.

Королева мягко улыбнулась, благосклонно кивнув головой.

— Быть любимой — это прекрасно.

В этих простых словах была скрыта истина, которую она познала много лет назад.

Правила приличия требовали нескольких минут общения, в течение которых мы говорили на разные отвлеченные темы. Хотя мне показалось, будто ее величество пытается проэкзаменовать меня на предмет того, подхожу я Николь или все же нет. Я не ударила лицом в грязь. Мои ответы были столь же искусны, как и вопросы. Умело лавировала словами, отвечая максимально открыто, но при этом не вдаваясь в подробности.

Поболтав несколько минут о пустяках, королева предложила нам остаться на ужин. Точнее это звучало как приглашение, но, по сути, это был королевский приказ, которого невозможно избежать.

— Николь, друг мой, идете к королю. У вас наверняка есть темы, которые следует обсудить, а мы пока с вашей прелестной супругой еще немного поговорим.

Я не ожидала такого поворота событий и занервничала. Ладно бы осталась на едине с ее величеством, но здесь, помимо нее, есть еще два десятка фрейлин, которые так и ждут момента облить меня помоями. Завуалированно, конечно, но от этого не легче.

Николь, нагнувшись ко мне, поцеловал в щечку и прошептал:

— Смелее, моя зеленоглазая ведьмочка! Они не стоят и мизинца твоего!

Николь ушел, оставив меня в этом цветнике. Мне пришлось больше часа просидеть на скамеечке подле королевы и беседовать с фрейлинами.

Краем глаза видела, как Антая де Сан-Увар постепенно шаг за шагом подбирается ко мне, подходя все ближе и ближе. Наконец она достигла своей цели, придвинувшись ко мне почти вплотную. В этот момент я поняла, что настал тот час. Или пан, или пропал.

«Вот же дура!», — мысленно простонала я, собираясь духом.

— Я хорошо знакома с вашим мужем. Мы ведь оба родились в Саркоте. Мы были с ним очень близки.

Я сделал удивленные глаза и невинно поинтересовалась:

— Значит, вы знали друг друга с самого детства? Простите, если обижу вас, но вы тоже незаконнорожденная?

Молочно-белая кожа мачехи Надэи покрылась пунцовыми пятнами, а бледно-серые глаза вспыхнули яростью.

Так тебе, змея подколодная! Я уже не та наивная иномирная душа, многому за эти годы научилась. Особенно ставить таких выскочек на место.

— Я⁈ — задахнулась она в возмущении. — Незаконнорожденная⁈

Фрейлины, явно не любившие эту самодовольную дуру, дружно захихикали, прикрывая рот ладошкой или платочком.

«Хм… а вот и еще один источник дохода! Как же я до этого не додумалась⁈».

Мои глаза вопросительно расширились, но не из-за произнесенного мачехой вопроса, а из-за мысленного диалога с самой собой. Ну точно! Я ведь еще ни разу ни у одной знатной дамы не видела в руках веера!

В голове тут же пронеслись видения, когда женщины обмахивались новинкой этого мира. Кружевные веера, тканевые, бумажные, более сотни вариантов и расцветок! Но пришлось вернуться в реальность, ведь ненавистная мне женщина так и стояла напротив в ожидании моей реакции. Не дождавшись, она как исследовало того ожидать, бросилась в словесную атаку:

— Объясните, почему вы решили, что я незаконнорожденная⁈

Голос мачехи прозвучал резко, надрывисто, почти срываясь в крик.

«Так тебе и надо, тварь!» — ехидно прокомментировала внутри себя, а сама невинным взглядом уставилась на ненавистное мне лицо.

— Но ведь ни один уважающий себя аристократ не позволит своей дочери играть с бастардом! — недоуменно проговорила я. — И поскольку вы знали моего мужа и его статус, то осмелилась предположить, что и вы родились вне брака. Разве я ошиблась в своих суждениях?

— Вы ошиблись, мадам! Я — Антая де Сан-Увар. Это — одно из самых уважаемых имен в Саркоте! Мой покойный муж — Канден Сан-Данар умер, и я вновь взяла себе родовое имя! И я вовсе не имела ввиду, что знаю вашего мужа с самого детства. Я познакомилась с Николь пять лет назад!

— Как это мило, — отозвалась на ее пылкую речь, сделав вид, что не понимаю ее намеков.

Это распалило беспутную бабу еще сильнее. Она стиснула зубы, стараясь сдержать ту брань, что прорывалась из ее искаженного гневом рта.

— Мы с