Слово Вирявы - Анна Бауэр Страница 10

– Ну хватит, а то я снова расплачусь.

– Из-за чего вы с Русланом разбежались-то?

– Пап, давай не сейчас, правда.

– Ну ладно. А в Шимкино ты зачем?

– Тебя мама подослала?

– Нет, я сам себя подослал.

– Смотри у меня! – погрозила ему Варя. – В Шимкино меня отправил Львовский как главную мордовку в редакции. Ты, говорит, там за свою сойдешь, – Варя хихикнула. – А я говорю: я ни по-эрзянски, ни по-мокшански ни гу-гу. А он мне так с губы: «Этого и не понадобится. По-мордовски[22] же умеешь?» – Варя не выдержала и прыснула на последней фразе.

Просмеявшись, папа утер глаза.

– А вообще, жаль, что ты совсем не помнишь эрзянский. Лет до пяти так хорошо говорила ведь!.. – Он тряхнул головой: – И все-таки зачем тебе в это богом забытое сэло, доченька? Зачем?

– А вот этот – ничего такой! – Мама ткнула в одну из разложенных на столе газетных вырезок и распечаток новостных сайтов с фотографиями пропавших людей. – Если найдешь этого… как его там… – она заглянула в статью, – Сергея Тумайкина в процессе своего, так сказать, расследования, – надо брать!

– Он для Вари старый, – заметил папа. – И, по-моему, толстоват.

– Зато глаза добрые! И ничего не старый! Это ты старый… – Мама продолжала изучать фотографию. – И вообще, он мне кого-то из моей юности напоминает.

– Так и скажи, что он тебе нравится, – хмыкнул папа. – Чего Варе-то его навязываешь?

– Позвольте вам напомнить, что никого из пропавших найти не удалось даже полиции, – сказала Варя и принялась собирать бумаги со стола. Ту, что пристально рассматривала мама, она взяла первой. С фотографии на нее почти укоризненно взирал Тумайкин.

– Ну подожди, мы еще не на всех поглядели! – возмутилась мама.

– Вы мне не помогаете, а только ерничаете, – буркнула Варя.

– А как мы можем тут помочь-то? – без тени иронии возразила мама.

– Например, найти что-то общее у всех этих пропавших. Или, наоборот, что-то особенное… Ладно, забудьте! – отмахнулась Варя, укладывая вырезки обратно в папку.

– Не знаю, как это может помочь делу, но со своей невысокой колокольни замечу, что все они, судя по всему, местные. Хотя тебе это и так было очевидно, да? – поднимаясь из-за стола, произнесла мама.

– Э-э… – Варя задумалась. – Вообще-то, нет, мне это не бросилось в глаза.

– Потому что это не так. – Папа побарабанил пальцами по столу. – Вот тот, который так понравился нашей маме, жил в Саранске, а в Шимкино ездил со своим другом на отдых. Ты же с ним сегодня встретиться должна, Варюш, да? С товарищем Сергея? Вот… А, и одна москвичка среди пропавших тоже есть.

– Так, может, дело не в том, где они жили, а в том, откуда они родом? – хмыкнула мама.

– Интересная теория, – кивнул папа. – Варя, вот тебе и первая задачка: проверить, все ли пропавшие родом из Мордов… Стоп! Или: все ли пропавшие – мордва?

– Представляю заголовок: «Мордва пропащая: там, где теряются люди и следы великого этноса». – Мама изобразила, как водит пальцем по строкам воображаемой газеты.

– Чего вы ржете? Мне туда, между прочим, ехать! – с трудом выдавила из себя Варя.

– Ты запиши заголовок-то, запиши! А то я потом забуду! – заливалась мама, подзадоривая папу и Варю, и вместе с этим семейным смехом в воздухе дрожали и растворялись и напряжение, и неловкость встречи, и зачем-то сказанные обидные слова, и еще много чего, чему Варя не могла подобрать названия.

Кухонные занавески надували полосатые животы на сквозняке, июльское солнце набирало силу, на тарелке стыли сырники, и Варе казалось, что она никуда не уезжала, а вот так и продолжала жить в родительском доме наискосок от «одуванчика» с радужными рукавами.

О встрече с Ильей Кулаевым – другом Сергея Тумайкина, который пропал последним, – Варя договорилась еще за две недели до поездки. Она нашла Илью по старой фотографии в соцсетях, где его отметил Сергей. Что Илья – тот самый друг, с которым Сергей, согласно сумбурным новостным заметкам, побывал в Шимкине непосредственно перед своим исчезновением, ей подсказали профессиональное чутье и подпись: «Не разлей вода». Эту гипотезу Варя проверила коротким сообщением с личного, а не газетного аккаунта, чтобы не отпугнуть: «Я по поводу поисков Сергея. Пожалуйста, свяжитесь со мной». За этой фразой следовал номер ее телефона. Когда даешь людям подкрепленный нужной наживкой выбор – позвонить или не позвонить, – они почти всегда выбирают первое. Когда просишь поделиться личным номером – почти всегда получаешь отказ.

Манипулировать, опираясь на основы популярной психологии, играть на чувствах, да еще посредством недоговорок, ей было неприятно, как и многое другое в профессии журналиста, но свое дело она знала хорошо. Варино располагающее лицо-книга здесь тоже было весьма кстати и довершало остальное: люди быстро раскрывались в общении с ней и частенько сбалтывали лишнее или доверяли ей что-то, чего не доверили бы другому малознакомому человеку. Она подозревала, что главред тоже это чувствовал и именно поэтому назначал ее на неприятные или сложные интервью, пользуясь и этим Вариным неочевидным талантом, и ее безотказностью. Если нужно было перехватить на блиц-интервью политиков или поп-звезд – посылали бойких и пробивных коллег с лицами-утюгами. Если требовалось поговорить с пострадавшими от наводнения, с воспитанниками детского дома, со свидетелем несчастного случая или с жертвой насилия – отправляли Варвару Килейкину.

Илья позвонил ей почти сразу. Узнав, кто на самом деле Варя и что ей нужно, он, разумеется, долго отнекивался, ссылаясь то на последствия контузии, то на усталость от допросов-расспросов, то на нежелание стать объектом насмешек, которым и без того являлся. Региональные желтые СМИ и паблики в соцсетях пестрили заголовками из разряда «Глушили рыбу – приглушили туриста», «Пошел в лес за грибами – свернул к реке с рыбаками».

Варя сразу пообещала ему полную анонимность и отключенный диктофон, но согласие на встречу удалось выпросить только после того, как она упомянула, что готова оповещать его о ходе расследования и поисках Сергея. Последнее обещание она собиралась выполнить в любом случае, а по поводу анонимности планировала поторговаться на месте. Как и со своей совестью. Варя понимала, что Кулаев – единственный источник, на который она могла ссылаться. Он был важным свидетелем, так как провел с Сергеем последние часы до его исчезновения, что бы ни стало тому причиной – попойка, встреча с браконьерами или самим чертом. Варя не исключала ни одной из версий. Опыт показывал, что порой именно самое невероятное предположение и являлось верным.

Они договорились вместе пообедать в день Вариного приезда в одном из кафе на выбор Ильи. Он предложил «Трех медведей» на набережной реки Саранки. Варя с радостью согласилась: кафе было симпатичным и находилось недалеко от ее дома.

Она вышла заранее, чтобы заодно прогуляться по центральной площади и не спеша пройти по спуску к парку, одним боком прильнувшему к набережной. Обычно перед интервью Варя заранее прокручивала в голове вопросы, их последовательность и даже то, как она представится и поприветствует своего собеседника. Но, глядя на улицы и места, исхоженные, избеганные и излюбленные в детстве, еще смутно пахнущие сахарной ватой и горячим асфальтом, впитавшие частичку ее самой, ставшие свидетелями первых страстей юности, Варя никак не могла сосредоточиться. То и дело вертела головой, как ребенок, ищущий отличия между двумя почти одинаковыми картинками, с той лишь разницей, что она была уже не ребенком, а картинки существовали в разных измерениях: одна – в ее воспоминаниях, а другая – здесь и