Измена. Ты станешь второй женой - Эльза Манарова Страница 8

— Не могу оставить тебя здесь. — Он буравит меня суровым взглядом.

Понимаю, что если нужно насильно потащит меня домой.

— Можешь. И уйдёшь. Потому что у тебя дома ждёт жена. Правда, не я.

Удар достигает цели. Он вздрагивает, словно я ударила его физически.

— Мне нужно время.

— Сколько времени?

— Не знаю. Может, неделю. Может, больше.

— И где ты будешь?

— Не у тебя. Точно не в том доме, где она.

Он хватает меня за руки. Крепко. Больно.

— Не уходи. Ярослава, прошу. Я найду выход, Ярослава. Доверься мне, как раньше.

— Ты первый ушёл, когда привёл её в наш дом. Ты ушёл от меня первым.

Отстраняюсь. Он уже не удерживает, понимает, что проигрывает нашу с ним хватку. Набираюсь смелости и говорю открыто.

— Я возвращаюсь в Испанию, к маме. Возьму академический отпуск. Хочу находиться подальше отсюда, подальше от тебя.

— Что? — Его лицо бледнее. — Нет, ты не можешь.

— Могу. И уеду. Куплю билет на ближайший рейс.

— Ты не можешь уехать.

— Почему? Ты меня запрёшь дома вместе со второй женой? Заберёшь паспорт?

— Нет, я не стану ничего такого делать. Ты сама откажешься от этой глупой затеи.

— Что? — Он отводит взгляд, сжимает челюсть.

— Дело в твоем меме. — Дамир говорит медленно, как будто с трудом. — Её бизнес, ресторан, который они с Хосе открыли. Он был на грани банкротства.

— Когда?

Земля уходит из-под ног. Хватаюсь за спинку стула, потому что первый раз о таком слышу и уже догадываюсь куда он клонит.

— Она мне позвонила полгода назад. Попросила о помощи, сказала, что они взяли кредиты, заложили дом. Что банк грозится всё отобрать.

— И ты помог?

— Да, дал деньги. Достаточно, чтобы расплатиться с долгами и продержаться на плаву некоторое время. Я спас её от банкротства.

Сердце бьётся так громко, что заглушает все звуки.

— Почему я не знала?

— Она просила не говорить тебе. Не хотела, чтобы ты волновалась. Сказала, что у тебя учёба, новая жизнь. Что и так слишком переживаешь за неё.

Мама, что же ты наделала. Моя гордая, независимая мама, которая после развода с отцом клялась никогда ни у кого ничего не просить, стала заложницей Байсарова. И ещё и меня втянула.

— Сколько?

— Около пятисот тысяч евро.

Сумма просто ошеломительная, такую никогда не вернуть.

— Господи...

— Это был не кредит. Я не требовал возврата. Это была помощь семье.

— Тогда почему ты говоришь, что я не могу уехать?

Он поднимается, выпрямляется во весь рост, его лицо становится снова жёстким, решительным.

— Потому что если ты уедешь, если мы разведёмся, я потребую вернуть деньги. Все до единого евро.

Мир рушится окончательно, меня шатает, я чуть не падаю со стула.

— Ты шантажируешь меня?

— Нет! — Дамир хватает меня за плечи. — Я просто говорю правду. Мой отец, мои дядья — они уже недовольны нашим браком. Если ты уйдёшь, они скажут, что вложения в твою семью были напрасными. Что нужно вернуть средства.

— Мама заложила дом. Она не сможет вернуть такую сумму.

— Знаю.

— Она потеряет всё. Дом. Бизнес. Всё, что строила с Хосе.

— Молодец, что ты всё понимаешь.

Слёзы текут по лицу. Горячие и бесконечные.

И тут до меня доходит. Он знал, что так будет. Прекрасно понимал, что я не соглашусь жить вместе с его новой женой и потребую развод. Но у него в руке всё это время был туз. Тот, кто всегда был моей стеной и опорой, теперь загнал меня в тюрьму.

— Ты знал. Знал об этом, когда женился на Амине. Знал, что я не смогу уйти. Ты всё спланировал, намеренно загнал в финансовую ловушку. Посадил меня в идеальную клетку. Я не могу уйти, потому что тогда разрушу жизнь мамы.

— Чтобы ты обо мне не думала, у меня не было такого плана.

— Врёшь! Ты всё просчитал. Женился на Амине, зная, что я буду привязана к тебе деньгами.

— Я помог твоей матери, потому что любил тебя.

Слова обжигают горло. Руки дрожат. Всё тело дрожит. Закрываю лицо руками, не понимаю, как мне всё выдержать. Ноша слишком тяжёлая.

— Ты готовил себе запасной выход. Страховку, чтобы я не ушла, когда ты всё провернёшь.

— Это было не так.

— Тогда как?

Он снова садится напротив. При том, что Дамир пытается всё контролировать, он не слишком рад мне всё объяснять.

— Три месяца назад отец поставил ультиматум. Или брак с Хаджиевыми, или я вне семьи. Без денег, без связей, без всего. Но у меня были обязательства. Перед твоей матерью, перед тобой. Как я мог отказаться от семьи, когда от меня зависели другие люди?

— Так что, я всего лишь обязательство? Долг, который нужно выплатить?

— Ты моя жизнь. Но жизнь не всегда даёт то, что мы хотим.

— Нет, Дамир. Ты просто выбрал семью, деньги, статус. И меня и маму использовал как оправдание.

— Не говори ерунды.

Он купил мою маму, а заодно и меня. Теперь я не могу уйти, потому что тогда она останется без крова.

«Я никогда тебя не куплю, ты не вещь. Ты бесценна». — Как-то он мне сказал, когда я узнала, насколько он состоятельный.

Ложь. Всё было ложью.

Что мне теперь делать? Остаться с ним, зная, что я в ловушке? Что я здесь только потому, что ты держишь мою семью на финансовом крючке?

Это невозможно, но и выхода другого у меня нет.

Глава 8

Дамир

Машина въезжает во двор, фары выхватывают из темноты знакомые очертания нашего дома. Хотя сейчас он больше похож на поле боя.

Глушу двигатель и оборачиваюсь к Ярославе. Она смотрит в окно, лицо отражается в стекле, лицо выглядит слишком болезненным. Я догадывался, что она бурно отреагирует на свадьбу, но надеялся, что она сможет справиться с эмоциями. Но всё вышло из-под контроля.

— Ярослава. — Зову тихо.

Она не отвечает. Даже не поворачивается.

Челюсть сжимается непроизвольно. Игнорирует. Снова, словно я пустое место.

— Мы дома.

— Знаю. — Голос жены тихий, мёртвый.

Выходим из машины. Она идёт впереди, а я следом. Хочу взять её за руку, но знаю, не даст. Пробовал уже и каждый раз она всё больше начинает замыкаться в себе.

И каждый раз этот жест отторжения бьёт сильнее предыдущего.

В прихожей нас встречает Амина. В домашнем платье, волосы аккуратно уложены, лёгкая улыбка на губах.

— Добрый вечер. Ужин готов. Я подогрею?

— Не нужно. — Отвечаю ей.

Ярослава проходит мимо, не глядя на неё. Поднимается по лестнице. Слышу, как захлопывается дверь нашей спальни. Теперь только её