Дороти Иден - Винтервуд Страница 75

— Вы должны мне сказать, сэр, кого я похоронил! Церковные книги должны содержаться в строгом порядке.

Дэниел оскорбленно выпрямился:

— Вы похоронили останки тетки моей жены. Кто еще это мог быть, по-вашему?

Шарлотта закатилась истерическим смехом, который тут же оборвался.

— Какой невероятно мрачный разговор! Согласитесь, мистер Клейтон, кто-кто, а я-то должна знать собственную тетку.

— Но письмо, миссис Мерион! Оно датировано всего четырнадцатью днями назад.

Хорошо еще, что при разговоре не было детей. Шарлотта и Дэниел принимали викария в библиотеке. Лавиния находилась там же. Ее попросили помочь написать письма по поводу этого странного инцидента, а когда пришел мистер Клейтон, предложили остаться. Ей самой хотелось убежать куда-нибудь от этой кладбищенской жути. Туча над Винтервудом рассеялась в это утро совсем ненадолго. Сейчас она давила вновь с такой тяжестью, что трудно было дышать. В сознании Лавинии мелькали странные бессвязные воспоминания. Незнакомая женщина, приходившая в дом, утверждавшая, что она давнишняя прислуга, и страшно удивившаяся, что ее не помнят. Леди Тэймсон, заявлявшая свойственным ей энергичным тоном: «Я выиграю. Я всегда выигрываю». Рассказ Элизы о том, как, умирая, старуха шарила в поисках распятия на груди, хотя никогда не признавалась в том, что она католичка. Кольца, слишком туго сидевшие на высохших пальцах. И ее хихикающий голос, говорящий, что жульничать дозволено всем — главное, чтобы тебя на этом не подловили.

Она слышала, как Дэниел сказал мистеру Клейтону, чтобы тот предоставил ему разобраться в этом деле и никому ничего не рассказывал.

— Боюсь, что это мистификация. Какой-то человек с очень нездоровой фантазией играет с нами мрачные шутки. Мы тоже сегодня утром получили письмо.

— Вы тоже! — викарий насторожился.

— Потому-то я и говорю, что это мистификация. Но я дознаюсь, что стоит за всем этим.

— В таком случае могилу не следует трогать?

— О Господи, конечно же нет! — вскричала Шарлотта. В ее голосе слышалось сильнейшее волнение. — К ней нельзя даже прикасаться. Дэниел! Скажи ему!

— О том, чтобы прикасаться к ней, не может быть и речи. В любом случае потребовалось бы разрешение министра внутренних дел. Оставьте письмо без внимания, мистер Клейтон, очень вас прошу. Этот неприятный инцидент будет расследован в ближайшие дни. Спасибо, что пришли к нам. Не желаете ли перед уходом рюмочку мадеры?

Лавиния припомнила, как она обследовала комнаты с покрытой чехлами мебелью в старом палаццо на Большом канале. Быть может, кто-то уже тогда скрывался в них и с тех пор живет в этом тихом запертом доме? Он терпеливо выждал момент, чтобы проделать жуткую шутку, которая, без сомнения, не была просто шуткой. Ясно было, что она приведет в отчаяние Шарлотту с ее крайне нервной натурой. Неожиданным, однако, было и то, что она расстроила также и племянника контессы. Хотя Лавиния считала, что у Джонатона нервы железные, он явно был потрясен таинственными письмами. Потрясен настолько, что во время ленча ни разу не посмотрел в ее сторону и ни словом не напомнил о своей угрозе разоблачить ее. Не стал он и разыскивать ее, чтобы потребовать ответа на свое предложение. Приведение приговора в исполнение было отсрочено. И за это она должна быть благодарна неведомому мистификатору.

Дэниел послал мистеру Маллинсону письмо, в котором просил срочно навести справки, кто имел доступ в палаццо в Венеции и не произошло ли там чего-либо необычного или странного. Он предполагал съездить в Лондон, но затем решил дождаться ответа от Маллинсона.

— Возможно, в результате я поеду не в Лондон, а в Венецию, — объявил он.

Шарлотта откинулась на спинку кресла:

— Выходит, ты принимаешь все это всерьез?

— Чем больше я об этом думаю, тем меньше мне все это нравится.

— Почему? — голос Шарлотты был почти не слышен.

— Шантаж — очень неприятное слово.

— Шантаж! — воскликнул Джонатан. — Объясните, что вы хотите сказать, Мерион.

Не обращая на него внимания, Дэниел продолжал разговор с Шарлоттой:

— Были у твоей тетки какие-либо другие родственники, кроме тебя и твоего кузена?

— Ты подразумеваешь кого-то, кто мог иметь виды на ее состояние? — слабым голосом спросила Шарлотта.

— Вот именно. В конце концов, ты вовсе не была Как уж близка к ней. Насколько я понимаю, она собиралась сделать тебя своей наследницей только потому, что ты взялась перевезти ее в Англию и ухаживать за ней до конца, а затем похоронить ее вместе с сыном. Мог существовать еще какой-то претендент на ее наследство, который оказался этим недоволен?

— Например, такой, как я? — грубо спросил Джонотан. — Только все дело в том, что я здесь и никак не мог править эти письма.

— Другой претендент, вроде твоего кузена, — продолжал Дэниел, по-прежнему обращаясь к Шарлотте. — Ведь ты познакомилась с Джонатоном только в Венеции. По-моему, вы раньше даже не знали о существовании друг друга. Не могло ли быть еще кого-то, кто находился бы в таком же положении? Вы должны знать об этом лучше, чем моя жена, Пит.

О Дэниеле и Джонатоне и прежде нельзя было сказать, чтобы между ними существовало взаимное расположение, теперь же они стали обращаться друг к другу холодно-официальным тоном. Теперь, похоже, было уже ни к чему изображать дружеские чувства, которых они не испытывали. Но почему? Лавиния не могла не признать, что слово «шантаж» как нельзя более подходило к Джонатону Питу раньше, но никак не в настоящий момент, ибо Джонатан потрясен ничуть не меньше Шарлотты. Она никогда не думала, что увидит на его дерзком лице страх.

— У старой дамы никаких других родственников не было, — категорическим тоном заявил он. — У Вилли Пита был только один брат — мой отец. Шарлотта знает ее родных по другой линии.

— Моя мать и еще одна сестра, которая умерла совсем молодой, — сказала Шарлотта. — Тетя Тэймсон была самая старшая. Никакого другого родственника быть не может, Дэниел. Право же, не может.

— Тогда это какой-то ее близкий друг, которого она обещала упомянуть в своем завещании, — упорно стоял на своем Дэниел.

— Когда мы приехали в Венецию, было не похоже на то, что около нее кто-то есть. Очевидно, она осталась совершенно одна, когда умерла ее компаньонка.

Шарлотту внезапно охватила сильная дрожь. Она сказала, что ей вспомнились те фантастические похороны, на которых они присутствовали. Затянутые черным гондолы на весело синеющей воде. Так все нелепо. Такой яркий солнечный свет и эти ослепительные белые памятники на кладбище... Неудивительно, что тетушка Тэймсон хотела умереть в Англии.