Розалинда Лейкер - Дочь Клодины Страница 60

Возгордившись собой, Томпсон показал золотые карманные часы.

— Да и ты, Эм, не была медлительна, — с благородством признался он.

Ее глаза сузились от любопытства.

— Что привело тебя сюда?

— Необходимость свежего морского воздуха. Что еще?

Его ответ не убедил ее, она не скрывала подозрения.

— Ты никогда ничего не делал ради благих целей. Держу пари, что за тобой тащатся нечистые делишки. — Эмми перевела дыхание, чтобы продолжить снова. — Это ты был одним из толпы, который?..

Он заставил ее замолчать, зажав ей пальцами рот, его мясистые губы расплылись в ухмылке, обнажая желтые зубы.

— Мы больше не будем здесь продолжать разговор. Давай-ка подыщем тихое местечко. «Королевский отель» все еще работает?

— Нет! — она стала насмехаться над ним. — Но разве ты не хочешь прогуляться по прекрасному пирсу?

— У меня еще будет достаточно времени на это. — Бен крепко схватил женщину под руку и стал уводить подальше от пирса. — Я собираюсь остаться здесь на некоторое время. Как насчет того, чтобы я пожил у тебя, а, Эм? Где ты живешь теперь? Есть ли у тебя свободная комната, которую можно было бы арендовать?

— В комнате живет Мэг. Она могла бы освободить ее и поселиться со мной.

— Мэг?

— Моя дочь.

Он щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить.

— А, да. Я помню. Ты была беременна, когда я в последний раз видел тебя. Ну, ты и Джо добились успеха?

— У меня не было ни малейшего шанса. Он отправился в море, и больше я ничего о нем не слышала.

Бен посмотрел на ее левую руку.

— Ты все еще носишь обручальное кольцо.

Эмми пожала плечами и выпрямилась, подозрительно посмотрев на него.

— А почему я не должна его носить? Никто никогда не интересовался этим, и я не позволю тебе задавать этот вопрос. Я уважаемая женщина. Я держу приличный красивый дом с роскошными апартаментами и не занимаюсь подозрительными делами. Я попрошу тебя держать язык за зубами и не болтать ничего лишнего о прошлом, Бенджамин Томпсон. Думаю, ты ожидаешь подобного и от меня.

— Согласен, Эм. Согласен.

Когда Мэг вернулась домой отдохнуть и расслабиться, потому что начался сильный прилив, она, конечно, не была довольна, обнаружив незнакомого, воняющего пивом мужчину в своей комнате, который храпел на ее кровати, а все ее вещи были перетащены в комнату матери.

— Кто он такой? Что он здесь делает? — Мэг стала задавать вопросы один за другим.

Эмми, немного опьяневшая от пива, присела на краешек дивана.

— Все в порядке. Он старый друг. Он знал твоего отца. Мы же не можем отвернуться от старого друга.

Мэг нахмурилась, поставив кулаки в боки.

— Мне он не нравится. Выглядит как настоящий грубиян и хам. Держу пари, что в отеле платила ты.

Эмми покачала головой:

— Нет, не платила. Успокойся. Не волнуйся, он поживет у нас лишь какое-то время. Он здесь по бизнесу, приедет и уедет, как мистер Бартон.

— Ты имеешь в виду, он приехал по бизнесу, связанному с железной дорогой?

Вопрос Мэг отрезвил ее мать, которая подскочила на ноги, тревожно смотря на нее, и внезапно оперлась на дочь, чтобы не упасть.

— Даже не упоминай об этом! Просто не говори об этом никому. Бен не хочет, чтобы это стало известно. Сегодня на пирсе произошел инцидент…

— Знаю. Я слышала об этом.

— И хотя он не сказал напрямую, я думаю, он имеет к этому отношение.

— Ничто не удивит меня, он может сделать что угодно, — попала Мэг прямо в точку.

Эмми одернула ее.

— Мы должны держаться от него подальше и не лезть в его дела. Обещай, что будешь держаться от него на расстоянии.

— Но почему?

— Потому что он знает немного больше о моей молодости, чем известно остальным, и то, что он знает, — правда. Я не хочу потерять хорошую репутацию и имя, мне слишком тяжело они достались, я не желаю снова оказаться в грязи. — Расчувствовавшись, она зарыдала. — Я была для тебя хорошей матерью, растила тебя и старалась дать тебе все, я никогда никому не причинила вреда, всегда следила за слабенькими женщинами, чтобы они не утонули, так почему же я должна страдать на старости лет?

Мэг устало закатила глаза.

— Ты не будешь страдать, мама, не говори ерунду, ради бога. Я ничего не скажу о нем, буду держать язык за зубами. Теперь все в порядке?

— Поклянись. Честно поклянись. — Эмми покачнулась и направилась к комоду, достала тяжелую Библию с полки и, шатаясь, подошла к дочери. — Клянись!

Мэг вздохнула и положила руку на Библию.

— Я клянусь.

Эмми кивнула и, довольная, снова обрушилась на диван, все еще держа священную книгу в руках.

— Ты хорошая дочь. Лучшей дочери нет на свете.

— Тебе надо отдохнуть и поспать, — посоветовала ей Мэг, снимая туфли с ее ног и ставя их рядом с диваном. Затем, сняв свою шаль с плеч, она накрыла ноги матери и заметила, что та уже спит.

Осторожно вытащив Библию из ее рук, Мэг поставила ее на прежнее место и прошла в комнату, которую ей теперь пришлось делить с матерью. Она расстроилась, что ее вещи были перемешаны, помяты и охапкой брошены на кровать, но, успокоившись, освободила немного места в комоде и убрала туда аккуратно сложенную одежду. Она ненавидела неряшливость и всегда хранила одежду в чистоте и порядке. Раздраженная тем, что ее вещи были перевернуты, что ей пришлось освободить комнату для какого-то неприятного мужчины, а также сильно устав от работы — ведь она торговала рядом с пирсом, и ей пришлось обслужить много приезжих, — она не заметила, что маленькая коробочка, хранящая ее золотые соверены и две пуговки, пропала. Она не знала, что ее взяла Эмми, когда убиралась в комнате дочери.

Намного раньше до того, как торжество и представление начались, люди, приехавшие в каретах, спокойно прогуливались по пирсу рядом с театром. Билеты на представление были проданы заранее, и, несмотря на наступившие сумерки, темноту неба и моря, зажженные огни образовывали золотую цепочку света по всей территории пирса, они отражались в воде, где плавали лодки с фонарной подсветкой. Фойе, в котором раздавался гул и жужжание голосов, наполнилось множеством гостей, джентльмены были одеты в костюмы, а дамы — в вечерние платья, и даже те, кто толпился у бокового входа, чтобы занять самые обычные места на галерке, также нарядились в самые лучшие наряды. Атмосфера предвкушения чего-то необычного царила в театре, когда зрительный зал наполнился, программки с шелковыми ленточками захрустели, драгоценности засверкали, белые перчатки озарялись ярким светом, чувствовался приятный запах духов. За кулисами, где образовалось столпотворение, находился механизм с вращающимися цилиндрами, предназначенный для создания звука цоканья копыт дикой лошади, вокруг которого по сцене стали расставлять декорации. Асквис сам взял гаечный ключ и, ругаясь, стал подкручивать гайки механизма.