Дороти Иден - Винтервуд Страница 57

— Лавиния! Ты прекрасно выглядишь! Ты счастлива? Наверняка да, иначе ты не выглядела бы так.

— Да, я счастлива. У меня очень хорошее место. Ты получил мои письма?

— Да. Я рад, что ты пришла, потому что на следующей неделе меня переводят в Дартмур.

— О Робин! Здесь очень плохо?

По старой своей привычке он беззаботно пожал плечами, но жест этот получился невыразимо жалким: очень уж худыми стали его плечи.

— Пикником здешнюю жизнь не назовешь. Но, наверное, могло быть и хуже. По крайней мере, я хоть не болел сыпняком. Ну а ты, Лавиния? Я испортил тебе всю жизнь? Тюрьму я выдержать в состоянии. Когда я выйду на волю, я эмигрирую. Мужчина может начать жизнь сызнова. Но ты, твои шансы на замужество — их ты лишилась навсегда?

Ей пришлось его успокаивать. Он был таким исхудалым, таким встревоженным.

— Господи, нет конечно. Одно предложение мне уже делали.

— Правда? Оно тебя устраивает? Ты любишь этого человека?

— Нет и поэтому я ответила ему отказом. Я торопиться не собираюсь. Ты ведь не хотел бы, чтобы я вышла замуж без любви, правда?

Он поморщился, вспомнив, как он с ней поступил.

— Неужели ты простила меня?

— Ну конечно же! Мы оба были виноваты. Слишком легкий образ жизни мы с тобой выбрали.

Его пальцы протянулись между прутьями, чтобы коснуться ее пальцев. К ним приближался, гремя ключами, надзиратель. Драгоценные минуты свидания почти истекли.

— Лавиния, обещай мне выйти замуж только по любви.

— Обещаю. Даже если ради этого мне придется ждать вечность.

Столько, сколько Дэниел будет с Шарлоттой... А это означает вечность.

Хотя Робин был худым и бледным, со здоровьем у него, похоже, было неплохо. Это ее несколько подбодрило. Но в целом поездка была такой мучительной, что весь обратный путь Лавинии пришлось изо всех сил удерживаться от слез. Если Дэниел увидит ее входящей в дом заплаканной и удрученной, тайна обнаружится. Теперь же она спрашивала себя, каким образом она может настолько восстановить душевное равновесие, чтобы оказаться в силах одеться и получить удовольствие от посещения театра.

Однако и на этот раз, и как потом оказалось, к счастью, все разрешилось достаточно просто. Хотя Флора очнулась от сна, полный волнующих происшествий день настолько ее утомил, что она не в силах была поднять голову от подушки. Ей хотелось только отдыхать и ничего больше, но мисс Херст не должна из-за нее портить себе вечер.

Лавиния заявила, что она тоже с радостью отдохнула бы. Разумеется, никуда она без Флоры не пойдет.

— Ах нет, обязательно пойдете, — настойчиво заявила Флора. — Папа сказал, что театр можно отложить, но вы с ним где-нибудь пообедаете, и для этого вы должны надеть свое новое платье.

— Он не мог этого сказать.

Флора опустила глаза:

— Ну, может быть, не совсем в таких выражениях. Он сказал, что вы пойдете с ним обедать, а про новое платье я от себя добавила. Потому что мне хочется увидеть вас в нем, и папа будет разочарован, если вы не будете хорошо выглядеть.

В дверь постучали, и в комнату вошел Дэниел, явно слышавший реплику Флоры.

— Это истинная правда, мисс Херст. Но не надо выглядеть такой встревоженной. Я предлагаю всего лишь пообедать внизу, в ресторане. Давайте договоримся на семь часов. Это позволит вам до того немножко отдохнуть. Похоже, сегодняшняя поездка вас утомила.

Она залилась виноватым румянцем:

— Я ходила всего лишь любоваться витринами магазинов.

— Надеюсь, вы нашли это занятие приятным развлечением, — невозмутимо заметил он.

Она была уверена, что он ей не поверил. Свидание с Робином так живо напомнило ей прошлое, что это наверняка написано на ее лице.

И все же никакие апелляции к здравому смыслу не могли заставить ее сослаться на головную боль или усталость, чтобы избежать вечерней трапезы в его обществе. Она не могла изменить свою натуру и смириться с судьбой, как это, судя по всему, произошло с Робином. Она оставалась собой — импульсивной и устремляющейся, очертя голову, прямо навстречу беде.

Однако обед прошел в обстановке как нельзя более корректной: они сидели за столиком в ресторане отеля, славившемся не столько экзотическим интерьером, сколько хорошей кухней. Разговор был официально вежливым: беседовали о школе, где учится Саймон, о будущности Флоры в качестве наследницы, об успехах, достигнутых Эдвардом под руководством мистера Буша.

Затем Дэниел осведомился, не обидело ли ее недоразумение, происшедшее в магазине готового платья.

— Она сказала, что слово «обидело» здесь не совсем подходит, правильнее было бы сказать «огорчило», и не столько из-за недоразумения, сколько из-за покупки этого совершенно для нее не подходящего дорого платья.

— Флора должна понять, что я не могу принимать такие подарки, мистер Мерион. Ваша жена не одобрит этого, а предстать в подобном наряде перед мистером Питом было бы просто роковой ошибкой.

Может, выпитое вино заставило ее говорить о своих страхах. Ей надо было предвидеть, что Дэниел воспользуется самой ничтожной крупицей информации, чтобы потребовать от нее всей правды:

— Роковой! Какое неожиданное слово!

— Да. Пожалуй, слишком преувеличенное. Просто дело в том, что мистер Пит иногда слишком пылко восхищается мной.

— Это мне было известно, но я не знал, что его восхищение настолько вас пугает. Он вас преследует? Я один раз уже спрашивал вас, но вы это отрицали. Вы мне правду сказали?

Она уже собралась было ответить, что внимание Джонатона Пита становится непереносимым, но осторожность заставила ее остановиться. Что, если Дэниел вмешается и Джонатан приведет в исполнение свою угрозу и разоблачит ее?

— Нет, он, конечно, меня не преследует. Я действительно прекрасно умею избавляться от нежелательных знаков внимания.

— Вам за свою жизнь много раз приходилось это делать?

— Иметь привлекательную внешность в моем положении отнюдь не преимущество, — устало сказала она. — Флора очень добра и щедра, но этого она не понимает. Я свою внешность должна скрывать, а не выставлять напоказ. Вы это понимаете, мистер Мерион. И тем не менее развлекаетесь такими вещами, как Эта нелепая шарада, которая разыгрывалась сегодня в магазине.

Этого говорить она тоже не собиралась. Во всяком случае, такой резкой реакции с его стороны она не ожидала.

— Развлекался! Вы считаете, что я развлекался? Неужели такая умная женщина, как вы, столь слепа? Полноте! — Он отодвинул свое кресло и встал. — Пойдемте, пока я не сказал больше, чем когда-либо имел в виду сказать.

Он едва владел собой и с трудом заставил себя подобающим образом следовать за ней, когда они покидали ресторан. Как видно, ему хотелось бы идти быстрым возбужденным шагом. Все его существо было переполнено сильнейшим чувством. На лестнице он сказал, что проводит ее до ее комнаты, а затем выйдет пройтись перед сном.