Волны любви. Маленькие семейные истории - Диана Вран Страница 27

что я ловко придумала. Не испытала тягот беременности, бессонных ночей у кроватки больного ребенка. Получила готового вполне самостоятельного подростка. Но простите. Тринадцать лет в моей жизни были боль предательства, бессонные ночи одиночества. Я заслужила этого ребенка. И ещё неизвестно, что ждёт меня впереди. Мальчик на пороге взросления. А сейчас он стоял такой худенький, растерянный и ему нужна была помощь.

— Доброе утро, Хенри! Меня зовут Лина. Я буду рада подружиться с тобой. Проходи за стол, занимай любое место. Ты теперь главный в этом доме.

Малыш Генри

До восьми лет моим любимым праздником был день рождения. Не потому что в этот день меня все любили и дарили подарки: мама, брат, бабушка, соседи, мои друзья и друзья моих родных… В этот день я ждал чуда: гости сидят за праздничным столом, раздается звонок, мама идет открывать дверь и возвращается с моим папой. В девять лет я распрощался со своими иллюзиями и уже не ждал никакого чуда.

Бабушка любила настенные календари-плакаты. В ее квартире всегда висели три календаря: в прихожей, на кухне и в гостиной над ее диваном. Эти произведения искусства страшно раздражали мою маму и она непременно каждый раз затевала спор с бабушкой, который ни к чему не приводил. Я держал сторону мамы и старательно, когда бабушка не видела, расписывал календари фломастерами. Правда, это почему-то не помогало, а, наоборот, приводило бабушку в восторг и она с умилением демонстрировала мои художества своим гостям.

В каждом календаре день восьмое сентября непременно сначала обводился красным карандашом и только потом его вешали на стену.

Незадолго до девятого дня рождения я нашёл в своей комнате на шкафу с дедушкиными книгами целый рулон календарей за прошлые годы. Видимо, бабушка их не выбрасывала, а складывала сюда как реликвию. Я размотал рулон и разложил несколько штук на полу в гостиной, насколько хватило места. Обведенная красным дата бросалась в глаза.

Я никогда не задумывался, что день моего рождения приходится на разные дни недели, хотя были и совпадения. Мама рассказывала, что я родился в четверг. Наступающее девятилетие должно было случиться в понедельник. Эта чехарда с днями меня поставила в тупик. Не доверяя маминым логико-математическим способностям, я пошел за разъяснениями к брату. Вовка был в явном замешательстве от моего вопроса и медленно на ходу стал что-то сочинять про роль символики в жизни человечества. Мне не очень понравились его путаные объяснения. Но они натолкнули меня на мысль, что день рождения — это ерунда, не стоящая внимания. И нечего каждый год делать из него невиданное событие.

Накануне очередного дня рождения я нарисовал открытку, а на оборотной стороне написал маме приглашение на прогулку в Измайловский парк в честь моего дня рождения. С тех пор у нас так и повелось: в день моего или маминого дня рождения, даже если это был не выходной, — прогулка в какой-нибудь городской парк, неспешный перекус в парковом кафе или полноценный обед в ресторане недалеко от парка, если прогулка затягивалась, а потом, уставшие и полные впечатлений, возвращались домой.

Не скажу, чтобы я ждал чего-то особенного от своего тринадцатого дня рождения, но это был мой первый день рождения в другой стране, в новой семье. Было просто любопытно, как же все будет… А было никак. Вопроса «что тебе подарить, сынок?» не последовало, предложения обсудить как организовать праздник тоже не было. И я не стал навязываться. Подумаешь, в один из первых осенних дней тринадцать лет назад родился какой-то мальчишка. Не президент же, не монарх…

Утром отец отвёз меня в гимназию, как всегда пожелав мне доброго дня. Лина заехала за мной после уроков, выгрузила возле нашего дома и уехала на работу, наказав разогреть обязательно обед, а не грызть одни только сухари.

Ближе к вечеру позвонили бабушка, потом Артем, Вовка с Тамарой. Бабушка плакала в трубку как по мне соскучилась и умоляла приехать хотя бы на Новый год. А брат первым делом спросил, что мне подарил отец. Я не стал вдаваться в подробности и, на всякий случай, сказал, что всякую ерунду, не стоящую внимания. Я всё-таки на что-то надеялся, ведь впереди был ещё вечер. Но и он не принес в мою унылую жизнь никакого разнообразия.

На другой день, вернувшись из гимназии, я позвонил Максу из дома напротив и пригласил его в гости, предложив привести с собой за компанию пару-тройку приятелей. Вообще-то, отец запрещал мне общаться с Максом. Макс был старше меня почти на четыре года и, по словам отца, не понятно что творится в его голове. Мне было по барабану до его головы. Весёлый, заводной парень. И потом, я же не виноват, что Максу со мной интересно.

Мы познакомились в первый день моего приезда в Германию. Я скучал дома один, сидя на подоконнике, и увидел парня у дома напротив. Я свистнул ему, быстро скатился по лестнице вниз и выскочил на улицу.

— Привет, меня зовут Хайнрихь. Ты не знаешь, здесь можно заказать доставку пиццы?

— Привет, я Макс. Ты откуда свалился, любитель пиццы?

— Естественно, с луны. С утра было полнолуние.

— А к нам зачем? Думаешь, здесь пицца лучше?

— Как раз хочу проверить. Только у меня нет телефона, чтобы найти контакты и сделать заказ. Слушай, одолжи свой телефон или сам сделай заказ на мое имя. Вместе пробу снимем.

С тех пор мы иногда пересекались то в парке, то на спортплощадке. Несколько раз мне удалось прошвырнуться с ним по городу.

Макс сразу же откликнулся на мое приглашение. В качестве приманки я предложил пиццу и море чипсов, на которые спустил со своей карточки все деньги, выданные мне отцом на карманные расходы. И безалкогольное пиво, не переводившееся в большом холодильнике в кладовке.

Повеселились мы славно. И не услышали, когда вернулся с работы отец, в этот день как назло раньше обычного.

Когда отец поднялся на шум на второй этаж, я в его костюме и галстуке, стоя с гитарой в театральной позе на диване, хриплым голосом в подражание Каю Метову орал: «Ты будешь моей, только моей тысячу раз». Я балдел от его ритмов