Его любимое оружие - Мария Киселева(Литнет) Страница 23

Слишком страшно за своего ребенка. Кажется, если я была бы здесь одна, то мне было бы все равно, все бы воспринималось как аттракцион — комната страха. Но теперь иначе.

— Она не шпион, не боец и не гений. — слышу водителя, когда мне на голову надевают профессиональный мешок.

— Мы действуем по инструкции.

Мне повезло, что похитители не воспринимают меня всерьез, они только и ждут, как бы от меня избавиться. Хотя думаю, у них почасовая оплата.

Меня заводят в типичный южный дом, я не хочу предполагать, но я либо в Бразилии, либо в Перу.

Мне дают две минуты на поход в туалет и избавления следов от удара по голове. При резких движениях меня все равно мутит. Думаю, у меня сотрясение.

В крошечной комнате, где меня оставили нет окон и свет слишком слабый, неприятно желтый. Со мной сидит «сердобольный» похититель. Он тяжело вздыхает.

— Пора бросать эту работу. — достает сигарету, приподнимает балаклаву и вставляет между зубов — Посиди здесь, я позову смену.

Я не хочу оставаться наедине со вторым.

— Нет!

Но он нажимает на выключатель и открывает дверь, чтобы уйти. Я бегу к свету, но мужчина толкает меня, чтобы захлопнуть дверь.

Я падаю, и это чертовски больно, несмотря на мягкие ковры. Бью по полу, пытаясь восстановить самообладание.

Где. Долбанный. Морган⁈

ГЛАВА 10

МОРГАН

Я ненавижу и обожаю Сальваторе. Он искал Ариэллу слишком долго, но довольно быстро сообразил, что ее прячут в Южной Америке. Условия выкупа и пакет прислали только час назад, и это смехотворная цена за мою жену. На всякий случай мне советовали согласиться на обмен, если сицилиец не отыщет ублюдков раньше. У нас нет лишней минуты.

— Моя команда на двухсветном готове. По периметру двадцать один человек, шесть в доме.

— Держим наблюдателя на мушке, заходим по твоей команде. — отвечаю Сальваторе, переглядываюсь со своим трио: Кай, Захар и Лестер отвечают по рации.

Мы подъезжаем к небольшой вилле в Перу. Это настолько ничтожное двухэтажное здание, что я сжег бы его дотла, будь Ариэлла огнеупорной. Меня трясет от мысли, что она менее, чем в километре от меня и страдает.

— Вперед.

— Слава блядь Богу.

Я ненавижу амуницию, которая не раз спасала меня от смерти. Сейчас она тормозит движение.

— Первый этаж чист. — говорим одновременно с Каем.

Чист от двух паразитов у входа.

Я перепрыгиваю ступени через второй, наплевав на осторожность, сразу пускаю град пуль, следя, чтобы каждая летела ровно в голову цели. Киваю Лестеру направо.

— Бери. — отвечаю на сообщение, что он в комнате организатора похищения.

Выбиваю дверь в четвертую из четырех комнат, мгновенно нахожу выключатель.

— Чудо. — падаю на колени к свернувшейся калачиком Ариэлле, заставляю ее сесть и беру бледное лицо в ладони — Скажи что-нибудь.

Я вижу только влажные испуганные глаза.

— Мне нужно в больницу.

— Что они тебе сделали?

Говорю яростно, замечаю рану на голове Ариэллы, продолжаю осматривать ее тело. Я прикончу этих нелюдей.

— Не мне, Морган. Я боюсь, они могли навредить ребенку.

Ребенку.

Я буду расчленять их палец за пальцем, затем доберусь до семей, но это будет после…

— Мне так страшно. Я должна знать, что с ним все в порядке.

Я подхватываю Ариэллу на руки и насколько можно сочетать скорость и осторожность несу к подготовленной фельдшерской машине, передаю врачам. У пассажирской двери уже прислонился Сальваторе.

— Планы изменились. Мне нужны все живые в Чикаго. Пусть посадят на один из моих самолетов.

— Проснулась гордость? — усмехается.

Серьезно смотрю на сицилийца.

— Теперь это кровная месть.

Он улыбается еще шире, но в этой улыбке видим садизм.

— Поздравляю. — хлопает по плечу — Хоть назови в мою честь. Если девочка, то Сальватриче, Сальвадора, Салве! — кричит мне вслед.

У него проблемы с коммуникацией с многими людьми.

Забираюсь в машину с Ариэллой.

— Я дам успокоительное. Два кубика. — командует женщина-врач медсестре, готовой вставить иглу в руку жены.

— Стойте! — прижимает предплечье к груди — Это успокоительное можно…я…

— Моя жена беременна. — произношу впервые — Так что сделайте все, чтобы с обоими все было в порядке.

Ариэлла смотрит на меня с признательностью, но затем резко отворачивается. Я замечаю скатывающуюся слезу. Сажусь в пространстве маленького фургона на колени, рядом с моим чудом. Беру ее за руку.

— Тебе нужно прийти в себя. У тебя шок. — шепчу и киваю медперсоналу, подставляя ей вену Ариэллы.

Дозу уменьшают.

— Ты такая сильная.

Проверяют зрачки.

— Сотрясения нет, наложим два шва у раны на голове.

— Все равно. Что с ребенком?

Врач приподнимает платье Ариэллы, пряча ноги под тонкой медицинской тканью. К животу прикладывают современнейшую версию стетаскопа. Я не могу оторвать глаз, как я не мог пропустить рост ее живота, нашего ребенка?

— Все в порядке, сердцебиение матери и ребенка слышно отчетливо, но вам следует немного успокоиться. Препарат вот-вот подействует.

Хочу попросить послушать, но отдаю внимание Ариэлле, она кладет руку на лоб.

— Я буду спокойна, абсолютно спокойна, если ты в порядке, маленькое чудо.

— Как давно ты узнала?

— Пару недель назад. Сейчас срок три месяца. Я не говорила тебе…

Потому что я полный мудак, и она боялась.

— Мне жаль.

— Прекрати извиняться. Меня похитили в первую очередь из-за тебя, из-за каких-то спутников. Если с моим…

— Нашим.

Я на седьмом небе, что она не исправляет.

— Нашим ребенком что-то случилось, я прикончу тебя без всякого оружия.

— Ему повезло. — выдавливаю улыбку — У него боевая мама.

Ариэлла повторяет измученную гримасу, а затем ее веки начинают подрагивать и опускаться.

Мне хочется остаться с ней навечно, пусть она проспит десятки часов, но нужно возвращаться в Чикаго, к тому же у выхода из фургона меня ждет врач. Женщина снимает стерильные перчатки и заставляет отойти еще на несколько шагов.

— Я сказала для временного спокойствия миссис Бриш, иначе случилось бы непоправимое, а это оборудование никак бы не помогло. Но сердцебиение ребенка очень слабое. Есть вероятность скорой замершей беременности или выкидыша.

Я узнал о ребенке меньше часа назад, а уже могу его потерять. Если это случится, то потеряю и Ариэллу. Она будет убита горем.

— Точно может сказать только