Маргарет Уэй - Когда цветет пустыня Страница 20

Сторм послушно раскрывалась навстречу его ласкам. Ее стройное тело вздрагивало под его жаркими руками. Она была само совершенство. Она была всем, о чем он мог мечтать. Только ее он всегда будет желать.

Люк ласкал каждый сантиметр ее тела. Наслаждение возрастало, пока не стало таким мучительно-сладостным, что ожидание начало причинять боль. Он весь дрожал от напряжения, от сдерживаемой страсти, но сначала он должен был довести ее до высот наслаждения. Не выдержав изощренной пытки его чувственных ласк, Сторм сама направила его в свое тело. Она открылась ему навстречу, подлаживаясь под стремительный ритм его движений. Страсть овладела ими и перенесла в другое измерение, в котором были только они одни.

Солнце взошло и раскрасило небо пурпурно-золотистыми красками. Розовый утренний свет заливал комнату, лаская своими лучами обнаженных мужчину и женщину, сплетенных в объятии.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Это утро стало для Сторм возвращением к жизни. Еще вчера она была беспомощной перед страхом неизбежности смерти, но это магическое утро вернуло ей радость жизни. После того, что произошло ночью, Сторм заснула и не проснулась, даже когда Люк покинул ее. Она не успела сказать ему, что хочет вместе с ним встретить Роберта Блумфилда. Старший из партнеров юридической фирмы «Блумфилд, Блумфилд и Меррик», Роберт был поверенным отца, сколько Сторм себя помнила. Он должен был прилететь к ланчу. Потом в кабинете отца он должен был зачитать завещание. И Сторм хотела, чтобы Люк присутствовал при этом.

Сторм предполагала, что будет в завещании. Щедрые суммы для благотворительных организаций, а также дальних родственников, крестников, преданных работников, проработавших всю жизнь с Майором, и так далее. Конечно, там будет упомянута Нони, которая столько сделала для них всех. Но все состояние отца, которое должно было быть огромным, хотя Сторм и не знала точных цифр, должно было отойти его единственному ребенку — Сторм. Сторм никогда не стремилась быть очень богатой женщиной, наверно, потому, что родилась богатой наследницей. Но Сторм никогда не была и расточительной. Более того, она каждый день благодарила Бога за то, что он поддерживает ее в жизни. Она продолжит семейную традицию помощи нуждающимся.

Сторм продолжала мечтать о будущем и когда пошла готовить ланч. Она чувствовала себя немного виноватой за то, что так радуется, когда отца похоронили только вчера. Но то, что они с Люком испытали, придало ей столько жизненных сил, что все внутри у нее просто пело от счастья. Она накрыла на троих стол в парадной столовой, из которой открывался вид на сад, заросший голубыми агапантусами и серебристо-серыми цветами и кустарниками, способными выдержать самую сильную жару и засуху. Маленький пруд, питаемый водой из подземного источника, украшали великолепные нежно-розовые лилии. Черные пчелы сновали вокруг бутонов в поисках нектара. Сторм вдохнула пряно-медовый аромат, идущий из сада, и снова подумала о Люке.

То, как они занимались любовью, нельзя было описать словами. Это было восхитительно, потрясающе, страстно, сумасшедше. Никогда еще она не испытывала такого сильного оргазма. Она была податливым воском в умелых руках Люка, который мог делать с ней все, что хотел.

Сторм воображала себя опытной женщиной, которая была влюблена по меньшей мере дважды. Она вспомнила, с каким пренебрежением отец относился к ее женихам. Она благодарила Бога за то, что не причинила им много боли. Пол нашел себе другую девушку — коллегу по адвокатской конторе, которая, безусловно, подходит ему больше, чем Сторм. Алекс продолжал преследовать ее в надежде, что упорством добьется ее руки, но теперь Сторм поняла, почему не вышла за него. Он был красивым, приятным, интеллигентным собеседником, амбициозным, но он никогда не мог взволновать ее так, как это удалось Люку. Ни физически, ни душевно.

Пора перестать лгать самой себе, сказала про себя Сторм. Пора забыть о глупой ревности к Люку, о зависти, о постоянной враждебности.

Но что это меняет? Она не знала, что чувствует Люк. Даже на пике страсти, когда не только их тела, но и души слились в одно целое, с его губ не слетело ни слова любви. В отличие от нее. Господи, надеюсь, страстные восклицания были слишком неразборчивы, чтобы Люк обо всем догадался. И потом Люк признался, что хочет ее.

Ведь это Любовь, разве нет?

Это слово слетело так легко с языка, словно бабочка, словно лепесток цветка, унесенный ветром. Ее чувства были такими сильными, такими глубокими, что причиняли ей боль. Любовь — самое дорогое сокровище в мире. О ней все говорят. Все о ней мечтают. Все хотят найти ее. Но они забывают, что любовь — самая мощная сила на земле. Она может как подарить любящему самое большое счастье, так и сделать жизнь человека бессмысленной.

Любовь. Так естественно было произнести это слово. Люк, любимый. Она полюбила его уже давно, очень давно, но не позволяла этому чувству раскрыться, расцвести. Ей потребовалось столько времени, столько мужества, столько испытаний, чтобы найти любовь, которая так долго была рядом. Неужели все преграды, которые она воздвигла на пути к счастью разрушились за одну ночь? В это было так трудно поверить!

Сторм встречала гостей на веранде. На ней было простое белое платье из льна, перехваченное в талии собственноручно изготовленным серебряным поясом с агатами и бирюзой.

Роберт Блумфилд, седой мужчина с проницательными темными глазами и умным лицом, тепло поприветствовал Сторм:

— Сторм, дорогая! Как ты?

Это была не просто вежливость. Его действительно волновало состояние Сторм. Он знал ее всю жизнь. Жалел ее, потому что девочке пришлось расти без матери в жестоком мире мужчин. Эйтол был его другом, но Роберт считал, что тот оберегает ее, как хрупкое экзотическое растение, в то время как Сторм была сильной и прекрасной, как роза пустыни. Он видел, что девушка нервничает. Если она решит опротестовать завещание, Роберт будет представлять ее интересы.

Сторм подставила щеку для поцелуя.

— Сегодня получше. Спасибо, Роберт. Надеюсь, эти постоянные перелеты не утомили тебя?

— Вовсе нет, милая. — Он повернулся к Люку, которым так восхищался до того момента, как… — Я не хотел затруднять Люка. Я мог бы и сам добраться до дома. Знаю, как он занят в такое время.

Работа на ранчо никогда не прекращалась. С рассвета до заката люди работали. Иногда ночью. Семь дней в неделю.

Люк ослепительно улыбнулся.

— Вы меня нисколько не затруднили.

Но когда он перевел взгляд на Сторм, улыбка испарилась. Глаза его вспыхнули странным огнем. Прошло несколько часов с тех пор, как он оставил ее спящей в постели, а Люк все еще чувствовал себя словно в дурмане. Он ощущал ее аромат. Сторм околдовала его.