Развод. Твоя ложь белее Снега! - Дина Трубецкая Страница 2

Бережно. Нежно. С любовью.

Внутри будто взрывается граната, но я остаюсь стоять. Не падаю, хотя боль накрывает настолько сильно, что трудно дышать.

Наконец он поднимает голову, и наши глаза встречаются.

За что ты так со мной, родной?!

Глава 2

Я пытаюсь вдохнуть хоть немного воздуха, но получается плохо. К горлу подкатывает тошнота, живот скручивает, как будто его выжимают изнутри. В ушах пульсирует один вопрос:

«Почему?».

Стою посреди зала прилётов, вокруг толпы людей, шум, объявляют посадку на Сочи и Новосибирск, кто-то тащит сумки, какой-то мальчик держит табличку «Папа, с возвращением!», а я в полном ступоре смотрю на своего мужа, который нежно гладит живот моей бывшей лучшей подруги.

Пульс колотится в висках, боль накрывает новой волной. Хочется просто подойти и высказать всё прямо в лицо.

Но вместо этого я просто стою и смотрю, как Кирилл резко поднимает глаза, ловит мой взгляд, а потом так же быстро отворачивается и тащит Вику в сторону выхода.

Да ладно.

Он что, просто сбегает?

Это вообще мой муж, тот, с кем мы три года пытались завести ребёнка?

Тот, кто обещал ждать столько, сколько понадобится?

«Трус», — злость взрывается во мне яркой вспышкой.

— Стой! — я почти кричу.

Бросаюсь вперёд, продираясь сквозь толпу, не замечая никого и ничего. Вот только людей слишком много. Я ускоряюсь, пытаюсь увернуться от какого-то мужчины с огромным чемоданом, но тут же врезаюсь в другого.

Громкий звук падения. Что-то крупное и тяжёлое с треском падает на пол.

— Да вы издеваетесь?! — резко взрывается мужской голос.

Опускаю глаза и вижу на полу большую куклу в нежном розовом платье. И отдельно, как в плохом фильме ужасов, её голова с красивыми локонами.

— Вы вообще смотрите, куда бежите?! — мужчина стоит напротив меня и тяжело дышит от злости.

Поднимаю глаза. И тут забываю, что вообще хотела сказать.

Он высокий, плечи широкие, взгляд острый и холодный, словно январский ветер. Тёмные волосы чуть спутаны после дороги. Лицо — смесь силы, решительности и чего-то глубокого, почти болезненного.

Красив до невозможности, но злится сейчас так, словно я разбила не куклу, а что-то гораздо более ценное.

— Простите, — выдавливаю, но он меня перебивает:

— Простите?! Вы хоть представляете, что натворили? Это была последняя кукла, последняя в стране! И я только что потратил три дня, чтобы её привезти! Где мне теперь искать новую за неделю до Нового года?

— Я не специально, — тихо пытаюсь оправдаться, краем глаза замечая, что Кирилла и Вики уже нет в поле зрения.

Сердце снова сжимается от боли. Куда они теперь пошли?

— Не специально? — тем временем саркастично бросает незнакомец, поднимая с пола обезглавленную куклу. — Да вы хоть понимаете, насколько важна была эта кукла? Что я должен теперь сказать своей дочери?!

Его слова как удар. Мужчина, который готов лететь в другой город за подарком своему ребёнку. А мой в это время заводит детей на стороне.

Вдруг раздражение и злость накрывают меня с новой силой.

— Да что вы на меня кричите?! Кукла и кукла, подумаешь! Купите новую!

Он делает шаг ко мне, ярость в его глазах меня почти обжигает.

— Новую? Эту куклу делают вручную по предварительному заказу, за полгода! Её нельзя просто пойти и купить, как чашку кофе! И моя дочь ждала именно эту! Но вам, конечно, плевать. Вам вообще на всех плевать!

— Послушайте, у меня тоже сейчас жизнь рушится, и мне точно не до вашей куклы! — почти кричу.

— А мне не до ваших истерик, ясно? — рявкает он и вдруг хватает меня за запястье, когда я пытаюсь уйти. — Вы не уйдёте, пока мы не решим этот вопрос.

Резко вырываю руку:

— Хорошо! Хотите компенсацию — будет вам компенсация! Сколько она стоит?

Он скользит взглядом от кончиков моих волос до грязных сапог, шумно выдыхает и холодно отвечает:

— Двести пятьдесят тысяч рублей.

— Сколько?! — глаза становятся просто огромными. — Это кукла или последняя коллекция Гуччи?!

— Мне абсолютно всё равно, что вы там себе думаете. Либо компенсируете, либо…

Он замолкает, сжимая кулаки, словно пытается взять себя в руки. Я тру виски, понимая, что таких денег у меня сейчас просто нет. Новый год, заказы, всё вложила в продукты и упаковку.

— У меня нет таких денег с собой, — признаю, массируя виски. — И на счетах сейчас пусто. Новый год, знаете ли. Оставьте номер телефона, я вам обязательно перезвоню и компенсирую ущерб.

Он несколько секунд смотрит молча, потом коротко кивает и протягивает визитку:

— Дмитрий Колесников. Буду ждать.

Беру визитку.

Он ещё пару секунд сверлит меня тяжёлым взглядом, словно думает, послать ещё раз или уже хватит. Потом коротко вздыхает, резко отворачивается и быстро уходит, растворяясь в толпе.

Я невольно смотрю ему вслед: высокий, плечистый, уверенный — прям такой, что и злость ему к лицу.

Знаете, из тех, кто проходит мимо, а ты потом полдня о нём думаешь.

Холодный, красивый, как тот самый январский снег, от которого внутри одновременно и мороз, и хочется прикоснуться.

Жаль только, что характер у него — хуже некуда.

Вдруг я понимаю, что за эти несколько минут полностью забыла и про мужа, и про его беременную любовницу. Но реальность быстро возвращает обратно.

Я выхожу из аэропорта, снег кружится над головой, сверкает в свете уличных фонарей, воздух пахнет зимой и предновогодним ожиданием. Вокруг люди, кто-то смеётся, кто-то тащит чемоданы. А я одна, и мир внутри меня треснул по швам.

Набираю номер мужа. Он не отвечает. Снова и снова.

— Ну возьми же ты трубку, — шепчу, чувствуя, как по щекам текут слёзы.

Хочется просто сесть и разрыдаться прямо здесь, на ступеньках аэропорта.

Пытаюсь вызвать такси, чтобы вернуться домой — вдруг Кирилл уже там. Открываю приложение и тут внезапно живот пронзает резкая боль, такая сильная, что я хватаюсь за перила. Ноги начинают подкашиваться, и тут я чувствую, что по ногам течёт что-то горячее.

Сердце стучит в ушах, и я медленно, очень медленно опускаю взгляд вниз.

На моём пальто, на светлом зимнем пальто, расплываются ярко-красные пятна.

Глава 3

Сначала просто темно. Потом постепенно начинают вырисовываться белый потолок и мерцающий свет люстры. Я