Сделка-only (СИ) - Рина Беж Страница 19

Салаты, супы и мясо готовить умею, а выпечка — просто обнять и плакать, точнее, сгрести с противня или сковороды и выкинуть. Или выкинуть сразу вместе с ними, если не отдирается.

Пару раз случалось и то, и другое. Больше не экспериментирую. Дорого обходится.

— Ты про те, что Валюшка требовала отдать? — переключаю внимание на Димку, прежде чем отрезать и запихнуть в рот очередной кусок кружевного лакомства с творожной начинкой.

— Угу, — а это уже Виктор Алексеевич вилку и нож откладывает и на меня внимательно поглядывает.

— Хм, интересно, — окидываю взором одного мужчину, а следом другого, тянусь и беру стакан с соком, делаю неторопливый глоток и возвращаю его на место. — Очень интересно.

Ухмыляюсь, по-новому оценивая своих собеседников.

Арский и Михайлов молчат. Но то, что выжидают, и ослу понятно.

— А вам зачем? — бью вопросом в лоб. — Хотите за мой счет с «Слайтон-строй» поквитаться из-за похеренной сделки с ЖК «Жемчужина Невы»? — смотрю в серые глаза сидящего рядом мужчины. — А ты, Дим, здесь каким боком? Мы ж с тобой вроде как оба радоваться победе нашей конторы должны? — перевожу внимание на того, кто напротив. — Или нет?

— Вроде как должны, Вер, — с усмешкой кивает последний, — именно, что — вроде как.

— Не поняла…

Буравлю взглядом Михайлова, но в разговор вновь вступает Арский.

— А в тех бумагах, что у тебя дома, — вдруг прищуривается он, мгновенно превращаясь из милого улыбахи, каким был при встрече, в прожжённого дельца, взявшего след, — что? Расчеты и сметы именно по объекту Маркова? Почему ты связала одно с другим? А сканы и копии, снятые с расчерченных от руки листов, тоже есть? Карандашные наброски школы и детского сада с общей игровой площадкой видела?

— Эй-эй-эй, стоп, — приподнимаю руки, прося немного притормозить. — Вообще-то настолько глубоко я в чужие документы не зарывалась. Не имею привычки, — хмурюсь, вновь смотря на каждого из мужчин по очереди и отмечая, что они, не таясь, переглядываются. — Но то, что бумаги по объекту Маркова, не сомневаюсь. Иван только этим вопросом последние месяцы занимался.

— И теперь просит срочно их вернуть?

— Верно.

— Черт! И как мы сразу не доперли, что он запросто у тебя мог всё прятать? — сжимает лежащую на столе руку в кулак Арский, хотя, судя, по лицу, с удовольствием бы им кому-нибудь врезал.

А у меня брови на лоб лезут.

И как-то сразу вспоминается, что Ванюшка в первые пару недель, когда папочка ему разработку «Жемчужины» доверил, не особо радовался. Ходил хмурый и нервный. Всё цифры у него не бились. Или были слишком заоблачными. А вот спустя месяц или около того стал каким-то слишком довольным. Даже пару бутылок шампанского приволок, чтоб отметить событие. Сказал, что разработчики внесли глобальные правки и обыграли кое-какие детали иначе. Да, точно. Тогда-то он и папки приволок. А после три или четыре ночи подряд безвылазно за столом просиживал, что-то пересчитывая и смеясь. Ну да, верно, он еще на офис забил. Валюша ему документы прямо ко мне в квартиру возила.

— Вер, а ты не могла бы…

Вклинивается в воспоминания Михайлов, но я его обрываю, потому что о продолжении фразы и сама догадываюсь.

— Пока все толком не объясните, ничего обещать не буду, — заявляю четко, а затем киваю на огромные часы, украшающие зал, — до конца обеда, между прочим, пятнадцать минут осталось. Вы как хотите, а я желаю доесть. Может, мне через полчаса так нервы накрутят, что потом и ужинать будет противно. Так что, мальчики, приятного аппетита… мне.

Протараторив все без запинки, вновь берусь за вилку и ем.

И никто не мешает. Мужчины заказывают официанту три чашки кофе, а после переключаются на обсуждение какого-то общего знакомого, влезшего в реставрационные работы здания бывшей прокуратуры и попавшего под внимание миграционной службы из-за того, что девяносто процентов его рабочих — граждане ближнего зарубежья без документов.

Слушаю их краем уха и нет-нет, да проваливаюсь в анализ сказанного Арским. Что-то не нравятся мне выводы, которые напрашиваются сами собой. Да и действия Игнатова-младшего выглядят теперь иначе. Очень подозрительно.

На работу возвращаюсь в раздумьях. С Михайловым прощаюсь на автомате. Даже в кабинет Игнатова-старшего вхожу, забывая чувствовать мандраж и пиетет перед «царь-батюшкой».

— Сергей Сергеевич, — произношу ровно и обеими руками прижимаю к животу прихваченный по случаю ежедневник. — Вы просили зайти.

Да, напоминаю.

Ну а вдруг старческий маразм?

Сына-то он с женой поздно родил. Ему, если не ошибаюсь, где-то под шестидесятник сейчас. А у меня и в двадцать восемь иногда кое-что из головы вылетает. Вот, к примеру, просьбы всяких бывших женихов.

Иван-Царевичей, мать их так.

— Проходите, Вера Владимировна, — кивает высший начальник и сверху до низу полосует цепким взглядом из-под очков. — Присядьте пока, — указывает на стул напротив своего кресла. — Я через пару минут освобожусь.

И углубляется в бумаги, которые просматривал перед моим приходом.

Выполняю.

Прикрываю за собой дверь. До этого ее не трогала. А ну как прямо с порога выставят писать заявление в приемной. И прохожу к обозначенному месту. Спокойно сажусь, скрещиваю ноги в лодыжках, складываю ладошки на кожаной обложке записной книги и, чтобы не скучать, приступаю к визуальному осмотру кабинета.

Ну не на генерального же пялиться?

Мне мужчины в возрасте как-то не интересны.

— Нравится? — вопрос Игнатова застает врасплох.

Признаюсь, фотокартина, на изучении которой меня ловят, впечатляет. Не потому, что она прекрасна, и я хотела бы там побывать. Скорее, тем, что кажется здесь неуместной.

В кабинете гендиректора солидной строительной фирмы я ожидаю увидеть один из тех объектов, что уже были спроектированы и воплощены в реальность «Слайтон-строем», но никак не хибарку, сколоченную из бамбука.

Ах да, на картине представлен пейзаж с лазурно-голубым морем, белым песчаным пляжем и небольшое бунгало под высоченной пальмой.

— Симпатично, — даю обтекаемую оценку, уверенная, что мое мнение хозяина кабинета вообще никак не волнует, и встречаюсь с зелеными чуть прищуренными глазами.

Судя по позе, Игнатов уже какое-то время не читает свои бумаги, а наблюдает за мной.

Хм, проморгала. Сама виновата. Надо быть внимательней, впрочем…

— Вера Владимировна, Вы умная женщина?

Такого вопроса от директора не ожидаю. Наверное, на то он и рассчитывает, потому что, спросив, чуть склоняет голову вбок и пристально изучает мое лицо, шею, грудь, руки.

Неприятно. Но терпимо.

— Хотела бы ответить — да, — обозначаю намек на улыбку, делая паузу, и продолжаю, — но, нет.

— Нет?

— Нет. Мой папа говорит, что люди, считающие себя умными, самые большие глупцы на свете. Потому что не умеют думать и анализировать.

— Вот как? — Игнатов