Малышка для Цербера - Глория Макова Страница 17

– Хочешь, чтобы я присоединился? – он серьезнее, но глаза его блестят от смеха.

Я краснею. Черт. Даже не подумала, как это будет звучать.

– Нет, – торопливо отвечаю.

– Иди. Я пока приведу в порядок эту ситуацию, – произносит он, поднимая телефон.

Я иду в ванную, запираю за собой дверь и включаю горячую воду. Струи воды смывают с меня остатки страха и грязи, но внутри всё ещё бушует буря. Я вспоминаю глаза Цербера, его силу, его умение контролировать всё и всех. Это пугает. И… притягивает.

Когда я выхожу из душа, обёрнутая в одно полотенце, он стоит у окна, сжимая в руке телефон. Его взгляд устремлён вдаль, но я знаю, что он не расслабляется.

– У нас есть имя, – говорит он, поворачиваясь ко мне.

– Что? – спрашиваю я, остановившись на пороге гостиной.

– Александр Соловьев, – звучит вдруг фамилия и имя моего бывшего. – Этот мелкий слизняк продал нас моим конкурентам.

Внутри всё сжимается. Получается, это по моей вине… все произошло. Из-за моего побега.

– Я… Я не знала, – говорю тихо.

– Прошу тебя, если скажешь, что ты ему сделала, – резко предлагает он, его голос становится ниже, почти угрожающим.

– Что?

– Там, на вокзале. Он вякнул что-то на тему того, что ты что-то сделала ему, вместо того, чтобы сесть в тюрьму вместо него, – его глаза сверкают, как у хищника.

Я молчу. Жар охватывает тело. Что я сделала? Да ничего особенного. Слишком сильно была влюблена в бывшего и никак не могла избавиться от розовых очков, которые он на меня надел. После его исчезновения, сходя с ума от непонимания, я всего лишь вычислила по айпи всех его шлюх и испортила им интернет-историю, опубликовал некоторые интимные факты из из жизни. Я поступила плохо? Возможно. Ведь эти девушки вероятно и не были в курсе того, что спят с занятым парнем. А я им жизнь испортила. Однако всегда присутствует фактор “если”.

Если они все знали? Если делали это, наслаждаясь своей властью? Если…

В любом случае, все это осталось в прошлом. Как и моя собственная святость и непогрешимость.

– Ничего я не делала, – качаю головой, но Цербер меня не слушает.

Он делает ещё один шаг, а затем ещё. Теперь он стоит настолько близко, что я чувствую его дыхание на своей коже.

– Ты лжёшь, – говорит он тихо, его голос обволакивает, словно шёлковая нить.

– Нет… – начинаю я, но он поднимает руку, его пальцы легко касаются моего подбородка, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

– Хочешь знать, как я понимаю, когда ты врёшь? – его голос становится ещё ниже, почти шёпотом.

– Я не… – Но он снова перебивает меня, его губы дрожат в полуулыбке.

– Твоё дыхание учащается, глаза бегают, а голос становится… таким мягким, – шепчет он, наклоняясь ближе. – Как будто ты сама боишься своих слов.

Я не могу дышать. Его взгляд, его голос, его близость — всё это лишает меня последних сил сопротивляться.

– Скажи мне, Малышка, – его губы почти касаются моих, – ты боишься меня?

– Да… – отвечаю я, едва слышно.

– И это правильно, – его голос становится твёрдым, но в нём слышится что-то тёплое. – Потому что я не отпущу тебя.

Он касается моих губ, и мир вокруг рушится. Только мы. Только это мгновение.

Он целует меня настойчиво, без единого намёка на осторожность, словно хочет стереть последние остатки страха и сомнений. Его рука ложится на мою талию, а другая поднимается к затылку, прочно удерживая меня в этом моменте, как будто я могла бы сбежать.

– Ты ранен, – пытаюсь я выдохнуть между поцелуями, но он лишь усмехается, слегка прикусив мою нижнюю губу.

– Забудь про это, Малышка, – хрипло отвечает он. Его голос звучит так низко и интимно, что я невольно дрожу. – Это меня не остановит.

– Тебя вообще что-нибудь может остановить? – бросаю я, пытаясь сохранить остатки здравого смысла.

– Ты, – шепчет он, его губы спускаются к моей шее. – Но только если захочешь.

Его слова звучат как вызов. Он подхватывает меня за бедра, и я не успеваю возразить, как оказываюсь прижата к холодной поверхности стены. Моя кожа покрывается мурашками от контраста: жар его тела против холода окружающего мира. Раны на его боку, о которых я только что беспокоилась, кажутся ему ничем, когда его пальцы уверенно пробегают по моим бёдрам, чуть сильнее сжимая их.

– Тебе больно? – шепчу я, несмотря на бушующий внутри пожар.

– Да. Очень. Потому что ты слишком много болтаешь, – парирует он, его взгляд обжигает.

Я хватаюсь за его плечи, чувствуя под ладонями твёрдые мускулы. Каждое его движение кажется продуманным и точным, как будто он знает, как именно управлять моей реакцией.

Его губы снова находят мои, и на этот раз поцелуй становится глубже, жёстче. Я слышу его дыхание — тяжёлое и низкое, и этот звук полностью перекрывает голос разума, который настойчиво шепчет, что мы не можем.

– Ты всегда такая упрямая? – его голос обрывает мои мысли, когда он отрывается на секунду, чтобы посмотреть мне в глаза.

– С тобой? Да, – отвечаю я с вызовом, но тут же срываюсь на тихий вздох, когда его руки скользят ниже, изучая каждый миллиметр моего тела.

– Мне это нравится, – говорит он с опасной полуулыбкой, а затем прижимает меня ещё ближе, заставляя забыть, как дышать.

Мои пальцы тянутся к его рубашке — точнее, к её остаткам, которые всё ещё частично свисают с его плеч. Он не против, когда я расстёгиваю пуговицы, срываю ткань, раскрывая его грудь полностью. На секунду мой взгляд задерживается на его ране, но он накрывает мою руку своей, мягко останавливая.

– Не думай об этом, – произносит он тихо, его голос звучит уверенно, но тепло.

– Как я могу не думать? Ты мог бы умереть!

– Я жив, – отвечает он, его губы вновь находят мои. – И хочу чувствовать это. Хочу чувствовать тебя.

Я сдаюсь. Не могу бороться ни с ним, ни с собой. Моё тело больше не слушается разума, и, кажется, мы оба в равной степени охвачены этим нарастающим жаром.

Он прижимает меня крепче, его движения становятся настойчивее, и я вдруг осознаю, что сама