Эмили Кирквуд - У меня нет соперниц Страница 14

Клер чрезвычайно обрадовалась этой встрече. Они провели с Эдвардом несколько приятных часов и договорились кататься каждое утро. С того дня их дружба стала быстро крепнуть. Эдди очень любил лошадей, и, наверное, поэтому, несмотря на разницу в возрасте, у них очень скоро появились общие интересы.

— Вы прекрасная наездница, мисс Глостер, — сказал Клер юный граф после очередного быстрого галопа.

Его маленький пони выбился из сил, стараясь не отстать от Принца Хипа. Заметив это, Клер сдержала своего черного великана, и они поехали рядом.

— Вы тоже прекрасно ездите верхом, граф, — вернула она Эдварду его комплимент. — Кстати, вы сегодня приехали чуть позже. Вас не устраивает столь ранний час? А я очень люблю кататься как раз в это время.

— Мама долго не хотела меня отпускать, — признался Эдди. — Но я упорно стоял на своем, и ей пришлось согласиться. Не дождусь, когда вырасту и смогу делать все, что захочу. Не спрашивая ничьего разрешения!

— Уверена, ваша мама, граф, в душе желает вам добра. — Клер невольно отвела взгляд. Она далеко не была уверена в том, что говорила.

— Вы ведь знаете, мисс Глостер, что мой папа в свое время вышел в отставку. Конечно, когда объявили призыв, он вернулся в армию. Это был его долг. Он погиб в битве при Ватерлоо. Папа был таким храбрым! Мне очень жаль его, мисс Глостер!

Голос мальчика задрожал, и в глазах появились слезы. Он тут же вытер их рукой.

— Мне очень не хватает папы, мисс Глостер! — признался Эдди.

Клер захотелось погладить мальчика по голове, как-нибудь утешить. Но пони, на котором сидел Эдди, оказался таким низкорослым, что она не смогла до него дотянуться. Тогда девушка нежно улыбнулась ему и тихо сказала:

— Я немного знала вашего папу, граф. Мы встречались во время его службы на континенте, когда мистер Уилтшир приезжал в отпуск. А еще прошлой осенью. Он был прекрасным человеком и настоящим джентльменом!

— Вы встречались с моим отцом, мисс Глостер? Где? Что он вам говорил?

Эдвард очень хотел услышать как можно больше о своем родителе, и Клер рассказала ему все, что знала. Она намеренно преувеличила степень своего знакомства с покойным графом Уилтширом, зная, что это обрадует его сына.

— Мисс Глостер, — сказал при прощании Эдди, — отныне я не пропущу ни одной верховой прогулки. Я буду приезжать сюда каждое утро!

Юный граф сдержал свое слово. Правда, он всегда приезжал не один. Помимо воспитателя, их с Клер сопровождал гусарский майор Фокс, смотревший на Клер с обожанием. Кроме того, очень скоро обнаружилось, что и Остин Гримс ведет себя скорее не как наставник юного графа, а как воздыхатель мисс Глостер. Он постоянно вертелся около нее, ввязывался в разговоры и ревниво поглядывал на майора. Клер попыталась было поставить его на место, но безуспешно. Гримс заявил, что его дед был лордом, но обнищал. И вот теперь он, его внук, вынужден служить воспитателем.

Иногда к ним присоединялся сам Веллингтон. В большинстве случаев его сопровождала леди Шелли, гордо восседая на одной из лошадей герцога.

— Это для меня такая честь! — то и дело восклицала она, ласково поглаживая по холке великолепное животное по кличке Копенгаген.

— О, вы прекрасно ездите верхом, мадам! — полушутя отпускала комплименты Клер. — Это, наверное, очень импонирует его светлости.

Графиня Рэкстон внимательно наблюдала за своей племянницей. Она давно заметила произошедшую в девушке перемену и была этим в немалой степени недовольна. За восемь лет, прошедших со дня первого появления Клер в высшем обществе, графиня привыкла к ее строгому и безупречному поведению. И вдруг — подобный сюрприз! Подумать только, позволить себе такую выходку на великосветском приеме!

Графиня долго не могла успокоиться, но в конце концов решилась высказать племяннице все, что она по этому поводу думала.

— Клер, что с тобой происходит? — начала она менторским тоном. — Уже чуть ли не весь Париж говорит о том, что ты преследуешь герцога Веллингтона и ставишь этого пожилого и уважаемого человека в неловкое положение. А толпы молодых людей, которым ты позволяешь при всех за собой увиваться? Как так можно?!

— Тетушка, офицеры отлично понимают, что я их дразню.

Графиня глубоко вздохнула. Клер внимательно посмотрела ей в лицо и почувствовала себя виноватой.

— Дорогая тетушка! Вам не нравится бывать со мной на светских раутах? Или я вас утомляю? Скажите!

— Милая, дело не в том, что ты меня утомляешь. На балах и приемах для меня, слава Богу, всегда найдется занятие. Хотя бы те же сплетни. Я ведь тоже не прочь посудачить и перемыть кое-кому косточки. Мне не нравится другое. То, что ты считаешь допустимым нарушать этикет. И это уже дало возможность здешним старым девам рассказывать про тебя грязные небылицы.

— Тетушка, неужели я и впрямь себя так мерзко веду? Наверное, в парижской атмосфере носится какая-то зараза, поскольку, клянусь вам, все остальные дамы ведут себя нисколько не лучше!

— Если другие стараются обратить на себя внимание, используя для этого нашего национального героя, то это совсем не значит, что ты должна поступать так же. Клер, я считала тебя более благоразумной! Заметь, далеко не все позволяют себе совершать ранним утром прогулки в сопровождении герцога или нескольких молодых людей!

— Но что в этом дурного, тетушка? Ведь меня всегда сопровождает Парминтер или другой слуга. Нередко с нами катается и леди Шелли. Кроме того, я подружилась с Эдвардом. Похоже, он мне доверяет.

— Вот это хорошо. Прости, милая, мое пустозвонство. Но я хочу тебе только хорошего!

— Я это знаю, тетушка. Но, похоже, вы придаете слишком большое значение моему, хотя и легкомысленному, но пустячному поступку. Посудите сами: окончена ужасная война, Наполеон плывет к острову Святой Елены — месту своего изгнания, мы в Париже празднуем великую победу. И в этот момент графиня Рэкстон и ее легкомысленная племянница спорят, прилично ли было подарить поцелуй герою битвы при Ватерлоо!

— Вообще-то говоря, ты права, милая! — сдалась тетушка Рэкстон. — Но все же не забывай о том, что я тебе сказала.

— Не забуду, дорогая тетушка. А сейчас позвольте поцеловать вас. Уж за это меня никто не осудит!

Клер встала, подошла к тетушке и нежно коснулась губами щеки. Неприятный для обеих разговор вроде бы закончился. Тем более, что требовалось привести себя в порядок для приема первых утренних посетителей. И все же Клер продолжала думать об этом. Ее порой шокировало собственное поведение, та легкость, с которой она, хотя и в шутку, позволяла ухаживать за собой. Может быть, Генри Стилтон был не так уж не прав, читая Клер нотации, и вовсе не хотел ее обидеть?