Мой пламенный мужчина - Ольга Сергеевна Шерстобитова Страница 13

– А где все? Дедушка, тети с дядями, мои двоюродные братья и сестры? – удивилась я.

– У дедушки деловая встреча в Хантуме, будет поздно, а остальные отправились с ночевкой на рыбалку на дальние озера, вернутся лишь завтра к вечеру.

– Вот оно что! – улыбнулась я.

Со стороны кухни пропищал таймер, бабушка направилась туда, и я тоже не осталась на месте.

– Так, запеченное мясо с овощами готово, а вот пирожки, – она кивком показала на стол, где лежало тесто и была рассыпана мука, – придется подождать.

– Давай я тебе помогу, – предложила, скидывая легкий пиджак и оставаясь в простых брюках и белой футболке.

Огляделась в поисках фартука, надела его на себя.

– Что случилось, Ари? Ты сама на себя не похожа, – тихо сказала бабушка, подходя ближе.

– Риантан вернулся на Ариату, – выдохнула я.

Бабушка Алондра присела на стул и проницательно, так как умела только она, посмотрела на меня.

– Неужели он настолько изменился? – спросила осторожно.

– Еще сильнее стал, красивее, упрямее… – прикусив губу, созналась я и потянулась к скалке.

Но скалку у меня мягко забрали, а после стянули и фартук.

– Садись и рассказывай, что там у вас произошло, Ари. Диар и Алекс явно не все знают.

– Они уже тебе звонили?

– Вчера, сразу после разговора с тобой. Беспокоились из-за твоего пропавшего дара, но, по-моему, напрасно. Я им сразу сказала, что если рядом с моей внучкой Риантан, то уж этот-то огненный убережет тебя от всего на свете.

– Вот только кто убережет меня от него? – не удержалась я.

– Так вот в чем тут дело, – бабушка как-то повеселела, улыбнулась и переместилась за противоположный край стола, принимаясь за тесто.

Через пару секунд пододвинула ко мне тарелку с вишней, явно приготовленными для начинки. Я взяла одну ягодку в рот, а после незаметно для себя рассказала бабушке все, как есть. Я бы и от мамы с папой ничего не стала скрывать, но не хотела, чтобы они еще больше разволновались.

– Прилетел и сразу же в атаку, значит, пошел. От Риантана подобного и стоило ожидать. Решительности ему никогда было не занимать, – заметила бабушка Алондра. – Но речь сейчас не об этом, а о твоих чувствах.

– Бабушка, он – мой лучший друг! Всегда им был, с самого детства. И если убрать эти его поцелуи и подарки, все будет как прежде.

– Думаешь? Вчера вечером Риантан убрал поцелуи. Многое это для тебя изменило, внучка?

Я вздохнула, боясь признать очевидное. Мои чувства никуда не делись, лишь усилились.

– Хочешь сказать, что как раньше уже не будет? – спросила, прикусив губу и, кажется, запутавшись, еще больше. – Бабушка, ведь дружба, как у нас с Рианом, она же у всех такая!

– Уверена? Вот ваши родители, твои и его, тоже дружат, друг за друга горой стоят, и в огонь, и в воду пойдут, но разница между тем, какая дружба у них, и тем, что происходит между тобой и Риантаном сейчас, очевидна.

Я растерянно уставилась на бабушку, загружавшую пирожки на противень, осознавая, что она права. Мысли заметались хаотичными птицами, и я закрыла лицо руками, пытаясь хоть как-то успокоиться.

– Дружба между тобой и Риантаном всегда была очень крепкой, Ари, и со временем она становилась только сильнее. Мы все это видели, наблюдая за вами годами. Перерастете ли вы ее, или она с вами останется, кто мог знать? Все мы взрослеем и меняемся. Но в вашем случае случайно возникшая эмоциональная, а со стороны Риантана еще и энергетическая привязка к тебе в подростковом возрасте, могла иметь очень печальные последствия.

Я убрала руки от лица, опустила их на стол. Бабушка говорила то, что я слышала много раз. Один неверный шаг – и наша зависимость друг от друга могла стать настолько сильной, что мы не смогли бы расстаться, потому что разлука грозила нам выгоранием и смертью. Об этом говорили и многочисленные исследования, и мамина интуиция, и предсказание подруги тети Ники…

– Я понимаю, бабушка, правда. У вас тогда просто не осталось выбора.

Она вздохнула, поправила выбившуюся прядь, внимательно посмотрела на меня.

– Это так, внучка. И сейчас ты явно переживаешь, что твои чувства к Риантану после вашей встречи спустя восемь лет изменились, да еще так внезапно, но я не вижу в этом ничего удивительного, скорее… закономерное.

– Ты это серьезно?

– Вполне. Дружба часто перерастает в любовь. И часто не перерастает. Может остаться дружбой. Может исчезнуть и она. Тут никто не предскажет, даже имея при этом третий уровень дара. Сдается мне, у тебя и Риантана первый вариант.

– Бабушка!

– Ну что, бабушка? Да вы даже когда дружили, очень ярко реагировали друг на друга.

– Я не могла влюбиться в него за два дня!

Я вспыхнула, ощущая, как к щекам непрошено приливает жар.

– А если могла, Ари? Что тогда?

Я не знала ответа на этот вопрос.

– Я… боюсь не этого, – вздохнула тихо, сознаваясь. – Я опасаюсь, что если его потеряю, снова будет… тяжело. Так ведь уже было, когда мы расстались, бабушка.

– Я знаю, внучка. Мы же тебя из той пустоты, в которую ты погрузилась, всеми силами вытаскивали!

Я вздрогнула, невольно нырнув в воспоминания.

В то время, когда мы с Рианом вынуждены были расстаться, я оказалась почти на краю. Я чувствовала столько боли, что интуитивно находила вокруг только ее и не ощущала ничего иного. И чтобы справиться с этим и взять дар под контроль, я запретила себе чувствовать что-либо сильное, отгораживалась от всех, включая моих близких. Они, правда, не сдавались и не думали оставить меня без поддержки и помощи. И одно небо знает, как сильно я их за это люблю! Но тогда… тогда достучаться до меня они не смогли.

Смог дядя Маркус, который однажды присел рядом со мной, сползшей вдоль наполовину разрушенной стены на одном из полигонов «Звездного ветра», и рассказал о своем становлении дара. Как отгонял от себя всех, потому что не раз находил в чьих-то мыслях что-то мерзкое, отгораживался щитами и тем, что бил по болевым точкам, но это не спасало. И о своем выборе – попробовать жить иначе. Не бояться чувствовать боль, страх, ужас… То, с чем всегда сталкиваются менталисты, у которых развивается не активный дар вроде телекинеза, как у его старшей дочери Анжелики, а интуиция, телепатия, эмпатия, предвиденье…

Я плакала сначала на его плече, потом – у папы, оказавшегося рядом, всегда