Бес в ребро – нож в сердце - Полина Рей Страница 11

Я же заперла за ними дверь, и когда Эмма вышла ко мне из спальни, призналась:

– Не будь я беременна, сейчас бы точно выпила коньяка…

***

– Тосенька, ну не убивайся ты так! – взмолилась Маша, которая не знала, как убедить будущую жену отца в том, что небо на голову не упадёт, если они распишутся не сейчас, а после рождения малыша.

Для самой Марии это было очевидным – какая разница, женаты ли родители ребёнка, если они любят его, а имя отца крохи вписано в свидетельство о рождении? Но Тося очень сильно разъярилась, когда Маша заговорила об этом, так что больше данную тему поднимать не стоило.

Антонина всё причитала, что родители её просто убьют. И что она и так уже не раз ощущала на себе гнев отца, но его удавалось утихомирить, когда Тося убеждала, что вот-вот выйдет за Эдика.

А теперь это событие откладывалось на неопределённый срок.

– Как я могу не убиваться, когда твоя мать оказалась такой змеёй подколодной? – вызверилась на Машу Тося, сев на постели, на которой до сего момента лежала и рыдала, уткнувшись лицом в подушку.

Папу даже пришлось отправить на другой конец района за клубникой, которую возжелала Антонина, заявив, что может хотя бы от ягод ей станет легче на душе.

– Мама передумает, я уверена! – заявила Маша.

Она немного помедлила и, подойдя к кровати, устроилась на её краю рядом с Тосей.

– А как там Тимофей? Он заехать не обещал? – спросила тихо, и тут же поняла, что дала маху.

Тимофей был сводным братом Тоси, которому они с отцом и сватали Машу. Парень Марии нравился. Высокий, статный, с юмором. А то, что высшего образования нет – ерунда. Не всем же быть учёными.

– Как ты вообще можешь о таком спрашивать, когда происходит всё это?! – возмутилась Тося.

Она вскочила с постели и заходила по комнате. Охала, вздыхала, хваталась за живот, пока не остановилась и не проговорила:

– А вообще ты же не виновата в том, что делает эта женщина! Но можешь мне помочь… А я тогда с Тимофеем поговорю, чтобы из деревни сюда погостить приехал. Как раз в доме скоро надо будет обустраиваться, вот брат и поможет.

Тося задумалась, а Маша превратилась в сплошное внимание. Она готова была на многое – пусть только Тоня скажет, что от неё требуется.

– Ты в село моё съездить сможешь? – спросила Тося деловито.

Вся её истерика как будто испарилась. Видимо, мысленно она нашла какой-то способ успокоить свои нервы.

– Смогу, – кивнула Маша. – Там как раз с Тимофеем и повидаемся.

Тося сверкнула на неё глазами. Покачала головой.

– Нечего там любовями заниматься, тебе нужно очень быстро вернуться. Завтра Эдуард ведь за вещами домой поедет…

Маша не понимала ровным счётом ничего из сказанного, но кивнула, давая добро. А то, что с Тимофеем не успеет увидеться – ерунда. Может, и встретятся, чего Маше уже очень сильно хотелось.

Между нею и парнем еще ничего толком не успело случиться, но он прочно засел в ее мыслях, ведь те ухажеры, которые крутились рядом до знакомства с Тимофеем, были какими-то нерешительными. Один и вовсе какой-то доктор наук был – скучный до ужаса.

– Я могу поехать прямо сейчас, – вызвалась Маша. – Только скажи, зачем и для чего?

Тося улыбнулась и, взяв телефон, стала что-то в нём высматривать. Потом сообщила Маше:

– Сейчас скину фотку дома, где бабка одна живёт. Скажешь, что от меня, заберёшь то, что отдаст. И сразу – ко мне. Идёт?

Мария, ни секунды не помедлив, закивала. Она и к бабке успеет, и к Тимофею заглянуть.

А день переставал быть до оскомины безрадостным…

***

Через два часа домой за вещами должен был явиться Журавлёв. Я ждала его прибытия как манны небесной. Один на один встречаться с мужем не желала, потому вскоре ко мне должна была приехать Эмма.

Я уже связалась со слесарем, а ещё нашла неплохого юриста, к которому планировала отправиться уже завтра. В общем и целом, эти действия и мысли меня весьма подбодрили, так что я даже стала черпать в них уверенность в том, что всё будет хорошо.

Родителям о случившемся говорить не спешила. Уже предвидела, как разволнуются мама и папа, когда узнают правду о моём раздоре с мужем. Но рано или поздно, разумеется, всё рассказать им придётся.

А сегодня я даже смогла осилить приготовление простенького обеда, который состоял из куриного супа-лапши, после чего отправилась вытащить шмотки Эдика, чтобы на сбор своего барахла он не потратил слишком много времени.

Даже находиться сейчас рядом с ним и дышать одним воздухом казалось кощунством по отношению к самой себе и ребёнку.

Выудив из шкафов всё, что принадлежало мужу, я разложила вещи ровными стопками на кровати. Покосилась на компьютер. Вообще-то он покупался на общие средства и стоил совсем немало. А если Эдик сейчас скажет, что забирает его? Не драться же мне насмерть за эту железяку?

Размышления об этом захватили меня, когда я прошлась по комнате, то и дело натыкаясь взглядом на весьма недешёвую электронику, оставленную Эдиком то здесь, то там. В основном это были презенты от меня. Журавлёв обожал технику, вот у меня и сомнений не было в том, что ему дарить на праздники.

Из плена мыслей относительно того, отдавать ли без боя дорогостоящие подарки, меня вырвал звонок в дверь. Эмму я так рано не ждала, потому сразу в голову закралось предположение, что это Журавлёв, который приехал раньше времени. Но у него ведь был ключ…

Я прошла в прихожую и взглянула в глазок. Темнота. Звонок настойчиво повторился, что меня весьма рассердило, хоть причин для этого не имелось.

А когда я всё же решилась и открыла, причина подспудного недовольства, что рождалось в душе, нашлась сама по себе.

На пороге моего дома стояла и смотрела на меня с улыбкой на круглом лице «Тосенька».

Свет в окошке моего мужа и его родителей.

– Христом богом молю, только не прогоняйте! – взмолилась она, сложив руки в молитвенном жесте. – Я вещи Эдика заберу и с вами хочу поговорить! Я же ни в чём не виновата, Юлия! Он мне врал точно так же, как и вам!

Она уцепилась за край двери, не дав сделать мне то единственное, что просилось в голову в данной ситуации: закрыться и запереться на все замки.

– Юля, прошу… Дайте мне возможность просто забрать вещи и мы исчезнем из вашей жизни! Ой-ой…

Тося схватилась за живот