Малышка для Цербера - Глория Макова Страница 11

– Ты вчера была напряжённой, – пожимает плечами. – Решил, что хороший завтрак тебе не помешает.

Его спокойствие меня злит.

– Конечно, я была напряжённой! Ты вломился в мою жизнь, как ураган, а теперь стоишь у моей плиты, будто мы…

Я осекаюсь. Мы что? Друзья? Любовники?

– Будто мы что? – ухмыляется он, прожигая меня взглядом.

– Неважно, – отрезаю, отворачиваясь, чтобы не смотреть на его чертов торс.

Он смеётся низко, хрипло, раздражающе. Моё тело, к сожалению, реагирует предательски.

– Садись, ешь, – говорит он, не оборачиваясь.

– А если я не голодна?

– Ложь — это грех, – роняет он, переворачивая блин.

Подхожу к столу, и, как назло, мой желудок громко урчит. Цербер бросает взгляд через плечо, его улыбка становится издевательской.

– Видишь? Я всегда прав.

Я хмуро берусь за вилку и пробую. Блинчики настолько вкусные, что я на мгновение забываю, кто их приготовил.

– Ты удивительно хорошо готовишь для… – начинаю, но слова застревают.

Он поворачивается, прищурившись:

– Для кого?

– Для бандита, – выпаливаю резко.

Его улыбка становится шире. Медленно подходя к столу, он не сводит с меня глаз.

– Видишь ли, Малышка, – его голос становится ниже, более интимным, и я чувствую, как по коже пробегает дрожь, – я умею делать много вещей. Некоторые очень даже хорошо.

Кровь приливает к моим щекам, и я, машинально отводя взгляд, снова делаю вид, что поглощена блинами.

– Я не собираюсь обсуждать твои… способности, – выпаливаю, с трудом проглотив ком в горле.

– А стоило бы, – шепчет он, наклоняясь ближе. Его дыхание обжигает мою кожу, заставляя меня инстинктивно податься назад.

Моя вилка звякает о тарелку, и я на секунду задумываюсь, что ещё можно использовать как оружие против его уверенности. Стул? Раскаленную сероводороду?

В этот момент во входную дверь раздаётся стук, резкий и настойчивый, который эхом отдаётся в моей голове. Я вскакиваю так быстро, что задеваю коленом стол.

– Твои друзья? Или наши? – ухмыляется Цербер, небрежно отирая руки полотенцем.

– Не знаю, – шепчу, чувствуя, как голос предательски дрожит.

– Так проверь, – спокойно говорит он.

Подхожу к двери, надеясь, что там кто угодно, только не любопытная Вера Степановна, живущая по соседству. Уж больно любопытная она, а ещё язык у нее без костей. С трудом справляясь с комом в горле, открываю дверь — и замираю.

На пороге стоит Виктор. Безупречно выбритый, уверенный, в идеальном костюме.

– Доброе утро, Анна, – произносит он мягко, хотя его взгляд, скользнувший по моему халату, ледяной.

– Эм… не самое, – мямлю, пытаясь прикрыть проход телом. Но он уже делает шаг вперёд, заглядывая через моё плечо.

Его взгляд застывает.

– Хм, вижу, вы правы, – холодно тянет он.

Я медленно оборачиваюсь. На кухне, за столом, сидит Цербер, уже без фартука, с чашкой кофе. Его поза расслабленная, но взгляд пронзителен.

– У нас завтрак, – говорит он с усмешкой, пододвигая стул. – Присоединяйся.

Виктор переводит взгляд на меня, его усмешка едва касается губ.

– А вы утверждали, что у вас не бывает гостей.

– Это… сосед, – выдыхаю, размахивая рукой, как будто могу стереть Цербера из реальности.

– Сосед, который готовит блины? – с сарказмом уточняет Виктор, бросая взгляд на стол.

– Да, – отвечаю, чувствуя, как пылают щёки.

– И который не носит рубашек?

– У нас жарко, – спокойно роняет Цербер, не скрывая скуки.

– Не сомневаюсь, – парирует Виктор, не сводя с него взгляда.

«Что происходит?!» – кричит мой внутренний голос, но вместо ответа я молча наблюдаю за их странной дуэлью взглядов, не в силах вымолвить ни слова.

– Так ты заходишь или продолжишь устраивать сквозняк? – хмыкает Цербер, даже не пытаясь скрыть своё превосходство.

Виктор медленно заходит и прикрывает за собой дверь, его движения спокойные, словно каждый жест — продуманный ход.

– Значит, так теперь это называется, – произносит он ледяным тоном, бросая взгляд на Цербера.

– Первый раз видишь? – спокойно интересуется тот, оставаясь на месте.

– Вживую — да. Но досье на тебя я изучил, – парирует Виктор, скрестив руки на груди.

Цербер усмехается, поднимаясь с кресла плавно, как хищник, решивший, что добыча сама пришла в капкан.

– Полезное чтиво?

– Не впечатлён, – отвечает Виктор, взглядом бросая вызов.

Я стою между ними, чувствуя себя невидимкой в комнате, где искрит напряжение.

– Как давно ты тут? – Виктор делает вид, что вопрос случайный, но его тон выдаёт подтекст.

– Достаточно, чтобы завтрак остыл, – мурлычет Цербер, опираясь на стол.

– Завтраки ты готовишь хорошо, а вот выходить из игры вовремя — не очень, – отрезает Виктор, делая шаг ближе.

– Ты пришёл арестовать меня? – лениво спрашивает Цербер.

– Если бы хотел, мы бы уже говорили в другом месте, – бросает Виктор, наконец переводя взгляд на меня.

– Я просто проверяю, как чувствует себя Анна.

– Нормально, – выдавливаю я, ощущая, как дрожат колени.

Цербер подходит ко мне, кладёт руку на плечо, от чего всё внутри будто взрывается.

– Видишь, она в порядке, – лениво произносит он. – Может, хватит портить ей аппетит?

Виктор прищуривается, и его взгляд становится хищным.

– Ты слишком уверен в себе.

– Разве это плохо? – ухмыляется Цербер.

Между ними будто идёт молчаливая дуэль, и напряжение накаляется до предела.

– Ладно, – вдруг говорит Виктор, делая шаг назад. Его улыбка становится холодной. – Мы ещё увидимся. Приятного аппетита.

Он останавливается на пороге, оборачивается ко мне:

– Анна, вы выбрали не ту сторону.

Дверь захлопывается, погружая квартиру в тишину.

– Теперь мне точно конец, – пищу я, зажмуриваясь.

Цербер склоняется к моему уху, его шёпот обжигает:

– Даже не представляешь, насколько права. Но сначала поешь. Не трать моё время.

Его голос звучит серьёзно. Кажется, игры закончились.

11

Я открываю глаза, ожидая увидеть холодное пренебрежение или ярость, но вместо этого он смотрит на меня так, словно читает мои мысли. Цербер выпрямляется, его движения плавные, уверенные, и возвращается к столу, оставляя меня стоять на месте с бешено бьющимся сердцем.

– Долго собираешься испытывать мое терпение? – произносит он, даже не оборачиваясь. Его голос звучит спокойно, но каждая интонация несёт скрытую угрозу, от которой у меня сжимается