Бывшие. Она мне (не) нужна - Евсения Медведева Страница 11

Она уже делала это! Только теперь причина у неё куда весомее – у него её ребенок!

Черт…

Не было у меня ответа. Зато решимости было – хоть отбавляй.

Мы вошли сразу через приемный покой, надели бахилы, халаты и побежали по лестнице. Я всё ждал, что нас остановят, что запретят увидеть Марину, но всем было все равно…

Мы остановились у палаты, чтобы перевести дух. Лихой потрепал жену, словно делился силой, стойкостью, готовил. И когда Лиса кивнула, я толкнул дверь.

Моя девочка спала. Поза неестественная, хоть и руки больше не привязаны. Это, как мне объяснили, спастика, которая при правильной реабилитации может пройти если не полностью, то стать меньше.

В кресле за спиной сидела маленькая бабулька, царапающая буквы в сканворде. Она поднялась, поправила тёплое одеяло, проверила капельницу и повернулась.

– Лидия Петровна, – она протянула мне руку в знак приветствия. – Я – сиделка.

– Очень приятно. Как прошла ночь? Места себе не находил!

– Марина накормлена, спать будет ещё минут сорок, – старушка говорила мягко, вкрадчиво, с грустью посматривая на крошечный сжатый комок. – Ей не сиделка нужна. Так вы ничего не добьётесь…

– А что ей нужно? – Лиса глотала слезы, двигаясь к кровати по стеночке.

– Не спасёт её ни сиделка, ни палата платная, – Лидия Петровна поджала губы и почему-то посмотрела на меня так открыто, как-то мягко и по-родительски, что ли. – Никто её не любит… Ей незачем возвращаться в этот мир. Никому она не нужна здесь, бедняжка…

В палате повисла тишина. Тяжелая, неуютная. Старушка, хоть и не специально, но всковырнула корку с глубочайшей раны, которой так много лет, что часть произошедшего стала забываться и затягиваться.

И вдруг показалось, что я в прострации нахожусь, в плазме, где нет притяжения, нет чувств, нет обиды.

Я просто ничего не чувствую.

Рядом люди, которых я ненавидел все эти годы, на кровати женщина, любовь к которой я пытался задушить. А теперь она чужая жена… А рядом с ней всё равно я каким-то образом очутился.

Не жизнь, а карта-перевертыш…

– А вы поможете мне её искупать? – Лиса ласково прошлась пальчиками по спутавшимся шоколадным волосам, присела на корточки, всматриваясь в лицо Марины. – Привет, красотка… Я пришла, и скоро мы с тобой наведём марафет. Будешь, как раньше, сиять звёздочкой. Ты держись, Мартышка-Маришка, я рядом.

У меня сердце разрывалось. Я заставлял себя закрыть всплывающие чувства, эмоции, потому что помнил слова Любы. Только сила духа, решимость и твердая уверенность, что все получится, может помочь ей. Если струшу, если начну биться в сожалении, то ничего не выйдет!

Он её погубил! А я сотру в порошок его! Только для начала поставлю на ноги Маринку. Поставлю, и точка!

Мартышка моя… Вот тебе моё слово!

– Да, конечно, – старушка вдруг смягчилась, словно поняла, что партия любви уже подъехала. – Пойду, договорюсь с сёстрами, чтобы подготовили санитарную комнату.

Как только сиделка ушла, я аккуратно присел на кровать. Боже… Как долго я об этом думал. Просто увидеть её, просто убедиться, что жива, здорова, что по-настоящему счастлива!

А ведь я в последний день решил поехать на юбилей! Неделю отказывался, принес сотню извинений дядьке, назначил себе несколько встреч в Питере. А проснулся утром, и ноги сами понесли в аэропорт.

Судьба толкала в спину, голову дурила, потому что никто мне в этой жизни не нужен, кроме неё. Никто…

Ручки тонкие, как веточки дерева, пальчики слабые, чуть ли не просвечивающиеся на свету. Кисть была напряженная, скованная сильнейшим спазмом, неестественно изогнутая. А так хотелось расслабить, чтобы поцеловать, вдохнуть запах кожи, убедиться, что это моя девочка… Марина даже во сне вздрагивала, словно пропускала разряд тока через себя.

Ощущал зарождающийся страх… Скользил по её лицу, рассматривал новые морщинки, милые веснушки. Убрал сбитые влажные локоны, заправил за ухо, наклонился…

Хотелось, чтобы она открыла глаза, согрела серой дымкой, узнала меня по-настоящему, а не как вспышку прошлого, за которую хочется ухватиться.

Стоп…

Если она помнит меня… Возможно, это и есть ключ? Быть может, я и есть то воспоминание, силы которого хватит, чтобы вернуть мою девочку к жизни? Вернуть её себе, в свои объятия? Снова назвать своей…

– Лис, ты тогда тут посиди? – я встал, ощущая, как в сердце разливается ярость. – Но если что, звони!

Мне вдруг представилось, что в любой момент в больницу может приехать Левин, а Лихая тут будет совсем одна. Но это явно лучше, чем оставлять Марину на незнакомых людей.

– Не переживайте, я не отойду от Марины, – Лиса обняла мужа, поцеловала и похлопала меня по плечу на прощание.

Уходил скрепя сердце, собрал всю волю в кулак, понимая, что если не я, то никто…

– Тём, мы куда? – Лихой не отставал ни на шаг, боясь, что оставлю его здесь.

– К родителям. В глаза им посмотрю. Пусть объяснят, почему их драгоценная принцесса, которой они так рьяно запрещали выходить за бродягу Вороного, сейчас лежит в больнице одна…

Глава 11

Лихому не нужно было моё приглашение. Мы шли рядом, потому цель была одна – наказать тех, кто вырвал кусок нашей жизни.

– Артём, здравствуйте, это Любовь, – откашлялась моя новая знакомая в трубку, словно пыталась собраться с силами. – Вы простите, я не сообразила взять у вас номер телефона вчера, поэтому пришлось звонить вашей маме.

Чёрт… Вот я придурок! Представляю, там маман, наверное, уже мне свадебный костюм заказала, а сама строчит фланелевые пелёночки для будущих внуков.

– Ничего страшного, Люба. Это моё упущение, прошу прощения. У вас взволнованный голос, надеюсь, что-то хорошее? – я не выдержал и съехал на обочину, пытаясь справиться с биением сердца. Лихой тоже был как на иголках, в глаза заглядывал, поэтому я просто поставил звонок на громкую, чтобы потом не пересказывать.

– Артём, давайте быстро и кратко. Вам сегодня нужно подъехать в ту клинику, о которой я говорила. Найдите заведующего Макарова, скажите, что от меня. Я на свой страх и риск забронировала палату, – она выдохнула, словно смущаясь своего поступка. – Вы уж простите, не посоветовалась. Лечение там не из дешёвых, но нам нужна отправная точка…

– Любовь, спасибо вам огромное! Так, Макаров, я всё запомнил…

– Ну всё, тогда остальное за вами, Артём. Нам нужно перевезти девушку…

– Марина. Её зовут Марина, – я впервые за долгие годы говорил её имя так твёрдо.

Если уже все говорят о том, что её нужно заставить захотеть жить, то пусть все знают, что она не просто