Бандит Ноубл Солт - Эми Хармон Страница 77

Миссис Эмма Харви, владелица упомянутого выше дома, – сестра Гарри Лонгбау, также известного под кличкой Сандэнс-Кид. Лонгбау разыскивается за кражи в крупных размерах, совершенные в нескольких западных штатах, вместе с сообщником, Робертом Паркером по прозвищу Бутч Кэссиди. Двое мужчин, подходящих под описание беглых преступников, были замечены в доме миссис Харви и, судя по всему, являются ее постояльцами. Мы предполагаем, что они вооружены и очень опасны.

Нам неизвестно, осведомлены ли миссис Туссейнт и ее телохранитель о том, кем эти двое являются на самом деле. Они работают в порту и часто доставляют оттуда пассажиров, прибывающих на пароходах. Миссис Харви сдает комнаты в своем доме на короткий срок. Миссис Туссейнт, ее телохранитель и ее сын также являются ее постояльцами.

Я еще не уведомил власти и буду ждать ваших указаний, однако рекомендую не предпринимать никаких попыток связаться с миссис Туссейнт и ее сыном или увезти их, не направив предварительно донесение в полицию и не дождавшись ареста преступников. В ином случае миссис Туссейнт, ее сын и другие постояльцы миссис Харви могут подвергнуться излишней опасности. Необходимо действовать осмотрительно.

В папке помимо записки обнаружился циркуляр, составленный Детективным агентством Пинкертона. Со страницы циркуляра на Вана смотрели опрятно одетые Бутч Кэссиди и Гарри Лонгбау шестилетней давности, а рядом в двух аккуратных колонках перечислялись их особые приметы и преступления. А еще в папке лежала фотография Бутча времен его ареста в Вайоминге: лицо опухшее, волосы примяты, потому что он долго не снимал шляпу. Он совершенно не был похож на себя нынешнего.

– Ух, черт меня раздери, – прошептал Ван. – Черт меня раздери. Зуб даю, граф этого еще не видел.

Теперь, конечно, уже не имело значения, просмотрел ли граф содержимое папки перед тем, как открыть ему дверь в свой номер. Но завтра, когда они поедут на вокзал, надо будет проверить, не следят ли за ними. Ночь предстояла беспокойная, но пинкертон, или кем там был этот сыщик, «будет ждать указаний графа», а указаний не будет.

Ван оглядел принадлежавшую графу коллекцию запонок, но решил, что все равно не станет такое носить. Все же он забрал ее и бросил в чемодан графа. На дне чемодана обнаружились аккуратно сложенные пачки банкнот.

– Джекпот! – радостно воскликнул Ван. Похоже, ему начинало везти.

Если в номере недосчитаются ценностей, то решат, что мотивом для убийства стало ограбление. И потом, он заслужил награду.

Он никому ни о чем не скажет. Не теперь. Хотя многим от этой новости стало бы куда легче. Особенно Гасу. Бедняга хотел сам это сделать, но он, Ван, избавил его от этой необходимости. И от всех грозивших ему опасностей. Он всех их избавил.

Он вышел из номера всего через пару минут после того, как вошел. Может, даже еще быстрее. На лестнице он столкнулся с парочкой, но те обсуждали планы на ужин и «не оправдавший ожиданий» прием, с которого как раз возвращались, и даже не взглянули в его сторону.

По дороге домой он без конца насвистывал «Ох, плачь же, плачь же» и пришел к выводу, что, если изменить темп, получится совершенно другая песня. Он высвистывал ее в ритме своих шагов, и от этого она звучала почти задорно, а не как погребальный гимн.

При мысли об этом он вспомнил о матери, взгрустнул и снял шляпу в память о ней.

Он без особых происшествий пересек реку на пароме и с удовольствием прогулялся от пристани до дома. Он был уверен, что за ним никто не следил.

Он даже успел к ужину.

* * *

Когда наступил вечер и пришло время ложиться, Джейн словно одеревенела от страха. Огастес решил, что в последнюю ночь в доме Эммы будет спать в кровати, и покинул мать ради удобств отдельной комнаты.

– Ничего не изменилось, голубка, – сказал Ноубл, выключая лампу.

– Нет?

– Нет. Вы на взводе, как кошка в новом доме. Вы решили, что, раз мы одни, вам нужно что-то мне дать. Но это не так работает. Я не возьму ничего, к чему вы не готовы.

– Вы не возьмете, нет. Но я дам, – проговорила она, пытаясь понять, что ей делать с руками. Она положила ладонь ему на плечо, потом на пояс, потом наконец прижала к своей груди.

– Так, как подарили мне тот первый поцелуй? – мягко спросил он.

– Что?

– В тот вечер, когда мы познакомились, вы меня поцеловали. Но не потому, что хотели. Вы решили, что вы мне должны. Я никогда больше не хочу получать такие поцелуи.

– Я хотела вас поцеловать. Но испугалась.

– С тех пор я тысячу раз думал про тот поцелуй, и мне всегда делалось неловко. Я тогда увлекся. Хотя и не следовало.

– Но…

– Никаких «но». Спите. – Он поцеловал ее в макушку, а потом отвернулся, лег на живот и сунул голову под подушку.

– Но…

– Тсс. Я страшно устал, голубка, – невнятно проговорил он.

– Ладно, – прошептала она.

– Ладно.

Она вздохнула, и все узлы и кольца, что сворачивались у нее внутри с того самого мгновения, когда он лег с ней рядом, распустились, и ее затопило чудесное облегчение. Она обхватила его руку повыше локтя, наслаждаясь тем, каким крепким и горячим было его тело. О, как сильно она его любит. В глазах защипало от слез. Ею овладевал сон.

– Я люблю вас, – прошептала она, хотя собиралась лишь поблагодарить.

Он промолчал, но она почувствовала, как у него на миг перехватило дыхание, как вздрогнула его рука. Он не ответил, и это тоже принесло облегчение.

Но когда-то ночью рука, которую она сжимала, обхватила ее, теплая ладонь коснулась щеки, и она перестала бояться, тревожиться, смущаться своих желаний, стыдиться своей растерянности. И она поцеловала эту раскрытую ладонь, поднесла к губам, вдохнула тепло и запах Ноубла, покой, который он ей дарил, и тогда он скользнул пальцами к ее затылку и притянул ее голову к своим губам.

Он больше не был осторожен и предупредителен, как прежде, и она тоже повела себя по-другому. Поцелуй все длился, долгий, бесконечный, и прервался, лишь когда они, задыхаясь, оторвались друг от друга, сплелись в объятии и уснули – она касалась губами его шеи, он зарывался лицом в ее волосы, – словно вместе видели один сон, вместе парили в вышине и, так и не проснувшись, вновь опустились на землю.

Но утро сохранило следы ночных ласк.

Губы у нее