Джулия Куинн - Мистер Кэвендиш, я полагаю.. Страница 65

Он смотрел на одну из церковных записей. Тем не менее, даты не сходились. Родители Джека поженились в 1790 году, и здесь также описывались давно произошедшие события.

Томас посмотрел из–за плеча, чтобы сказать кое–что Джеку, но тот чопорно стоял возле огня с приподнятыми до ушей плечами. Он выглядел замерзшим, и Томас осознал, почему он не слышал, как тот ходит по комнате и ищет записи.

Джек не двигался с тех пор, как они вошли.

Томас хотел что–то сказать. Он хотел преодолеть расстояние всего лишь несколькими шагами, сильно встряхнуть и привести его в чувство, потому что, черт возьми, на что он жаловался? Он, не Джек, был тем, у кого жизнь превратилась в руины всего лишь за один день. Он потерял свое имя, свой дом, свое состояние.

Свою невесту.

Джек выйдет из этой комнаты одним из наибогатейших и всесильных людей мира. У него, с другой стороны, не будет ничего. Только его друзья, предполагал Томас, но их было мало. Знакомств у него было в изобилии, но друзей – всего лишь Грейс, Гарри Глэддиш … может быть Амелия. Он сознавал, что было трудно поверить в то, что она захочет его видеть, особенно после того, что было сделано и сказано. Ей казалось это слишком неловким. И если она окажется замужем за Джеком…

Тогда неловким это покажется ему.

Он закрыл глаза, вынуждая себя снова сфокусироваться на объекте в руке. Он был тем, кто сказал Амелии, что она должна выйти замуж за герцога Уиндхема, кто бы им ни оказался. Он не мог сильно жаловаться, так как она следовала его инструкциям.

Томас положил приходскую книгу обратно на полку и выдвинул другую, проверяя даты, которые выводились в начале. Эта книга была немного старше предыдущей, заканчиваясь в самом конце восемнадцатого столетия. Он проверил третью, а затем четвертую, и в этот раз, когда он посмотрел на аккуратный почерк, он нашел даты, которые искал.

Он сглотнул и посмотрел на Джека.

— Возможно это то.

Джек обернулся. Уголки его губ были сжаты, а глаза были обеспокоены.

Томас посмотрел на книгу и осознал, что его руки дрожат. Он сглотнул. Он делал это весь день, идя к своей цели с удивительной настойчивостью. Он был очень мужественным, готовый делать все, что было верно для Уиндхема.

Но сейчас он испуган.

И все–таки на его лице появилась ироничная улыбка. Если он не мог вести себя по–мужски, то, что ему оставалось? В конце дня у него оставались чувство собственного достоинства и душа. И все.

Он посмотрел на Джека. В его глаза.

— Давай?

— Ты не можешь сделать этого, — сказал Джек.

— Ты не хочешь посмотреть вместе со мной?

— Я доверяю тебе.

Губы Томаса открылись, не совсем от удивления – так как, в действительности, почему Джек не должен доверять ему? Ведь он не мог изменить страницы прямо здесь, перед ним. И все же, даже если он был напуган результатом, почему он не хотел смотреть? Разве не хотел он прочесть страницы самостоятельно? Томас не мог знать, чем это закончится, и не мог смотреть на каждую страницу, которую он переворачивал.

— Нет, — сказал Томас. Почему он должен делать это в одиночестве? — Я не хочу делать этого без тебя.

Мгновение Джек только стоял, не двигаясь, а затем, выругавшись, подошел, чтобы присоединиться к нему за письменным столом.

— Ты весьма благороден, — уколол его Джек.

— Не надолго, — пробормотал Томас. Он положил книгу на стол и открыл ее на первой странице записей. Джек стоял позади него, и вместе они просматривали каллиграфический почерк викария из Магвайерсбриджа, приблизительно 1786 года.

Томас нервно сглотнул. Ему сдавило горло. Но он должен сделать это. Это был его долг по отношению к Уиндхему.

Не было ли это долгом его жизни? Долгом к Уиндхему?

Он чуть не рассмеялся. Если когда–нибудь кто–нибудь вменит ему в вину то, что он исполнял свой долг слишком усердно…

Так тому и быть.

Смотря вниз, он переворачивал страницы до тех пор, пока не нашел нужный год.

— Ты знаешь, в каком месяце поженились твои родители? — спросил он Джека.

— Нет.

Это не имело значения, решил Томас. Это ведь маленький приход. Здесь не совершалось много свадеб.

Патрик Колвилль и Эмили Кендрик, 20 марта, 1790 Уильям Фигли и Маргарет Плоуринг, 22 мая, 1790

Он проводил своими пальцами по странице, скользя ими вкруговую по краям. Задержав дыхание, он перевернул страницу.

И здесь были они.

Джон Августус Кэвендиш и Луиза Генриетта Гелбрейт, обвенчавшиеся 12 июня, 1790, свидетелями которых были Генри Уикхем и Филипп Гелбрейт.Томас закрыл глаза.

Это был конец. Все ушло. Все, что определяло его, все, что у него было…

Ушло. Совершенно все.

И что же осталось?

Он открыл глаза, посмотрел вниз на свои руки. Его тело. Его кожа и его кровь, его мускулы и скелет.

Было ли этого достаточно?

Даже Амелия была потеряна для него. Она выйдет замуж за Джека или кого–нибудь другого, подобного титулованного парня, и проживет свои дни в роли другой невесты.

Это жалило. Это жгло. Томас не мог поверить, как сильно это горело.

— Кто такой Филипп? — прошептал он, смотря вниз на запись. Так как Гелбрейт – это не фамилия матери Джека.

— Что?

Томас тщательно посмотрел. Джек обхватил свое лицо руками.

— Филипп Гелбрейт. Он был свидетелем.

Джек посмотрел вверх. А затем вниз. На запись.

— Брат моей матери.

— Он еще жив? — Томас не знал, почему спрашивал об этом. Подтверждение женитьбы было прямо в его руках, и он не опровергнет его.

— Я не знаю. Был, когда я последний раз слышал о нем. Это было пять лет назад.

Томас сглотнул и посмотрел вверх, вглядываясь в пространство. Его тело чувствовало себя странно, невесомо, как будто его кровь стала совсем жидкой. Кожу его покалывало и –

— Вырви ее.

Томас в шоке повернулся к Джеку. Он не расслышал правильно.

— Что ты сказал?

— Вырви ее.

— Ты с ума сошел?

Джек покачал головой.

— Ты — герцог.

Томас посмотрел вниз на запись с огромной печалью, с тем, что он действительно принял свою судьбу.

— Нет, — сказал он мягко. — Уже нет.

— Да. — Джек схватил его за плечи. Его глаза были дикими, в панике. — Ты – то, что нужно Уиндхему. Что нужно всем.

— Остановись, ты …

— Послушай меня, — умолял Джек. — Ты родился и воспитывался как герцог. А я разрушу все. Ты понимаешь? Я не могу этого сделать. Не могу.

Джек был напуган. Это был хороший знак, говорил себе Томас. Только глупый человек – или весьма поверхностный – не увидит ничего, кроме богатства и престижа. Если Джек увидел достаточно, чтобы испугаться, то он был достойным человеком, чтобы занять это место.

И поэтому он только кивнул головой, соглашаясь со взглядом Джека.