Сьюзен Кинг - Пророчество Черной Исабель Страница 59

Его сумрачное лицо на мгновение просветлело, он быстро взглянул на нее и тотчас снова отвел глаза.

– Я с лихвой отплатил англичанам за ее смерть, – проговорил он тихо. – Неделями, месяцами я подстерегал их в лесу и убивал, как бешеных собак. Но кровь не могла утолить мою боль… – Он тяжело, всей грудью, вздохнул. – Внутри меня словно появилась пустота, которая росла после каждого нового убийства.

Рука Исабель скользнула вниз, коснулась его пальцев, и Линдсей ухватился за нее, как утопающий хватается за соломинку.

– Джейми, ты слишком много страдал, – сказала девушка. – Месть не может утолить боль и гнев.

– Молитва тоже, – с горечью заметил он и сжал ее пальцы. – Теперь я знаю: от моей душевной раны нет лекарства, и мне, наверное, никогда не обрести покоя. Но я не жалуюсь. Боль закалила мое сердце, сделала меня сильнее; душа словно заледенела. Я преследовал англичан с беспримерной жестокостью, и вскоре одно имя Сокола Пограничья стало наводить на них страх. Англичане дали слово расправиться со мной во что бы то ни стало, но уже долгие годы не могут его сдержать.

– И продолжают за тобой охотиться, – прошептала девушка.

– Я был в плену всего один раз, в Карлайле, и англичане чуть не вынули из меня душу. Но ничего, они еще об этом пожалеют.

– Что ты хочешь сказать?

Он покачал головой и выпустил ее руку, потом наклонился к птице и стал почесывать ей грудку.

– Удивительно, что мне приходится вновь натаскивать сокола, – со вздохом проговорил он. – После гибели Астолат я поклялся больше никогда не держать ловчих птиц, чтобы они не напоминали мне о ней.

– Но этот молодой бестолковый сокол нуждается в твоей помощи, – напомнила Исабель.

Линдсей лишь печально улыбнулся в ответ. Исабель порадовалась, что он немного приоткрыл ей свою душу. Правда, он не хотел рассказывать о самой темной поре своей жизни: о том, что случилось в английском плену и после него.

Исабель понимала: такой упрямец ни за что не станет отвечать на ее вопросы о событиях, из-за которых он прослыл предателем. Но чем ближе она его узнавала, тем сильнее сочувствовала ему. Теперь Джеймсу было бы очень трудно убедить ее, что он действительно предатель.

– Значит, после падения родового замка ты остался на Эйрд-Крэге и продолжал выступления против англичан вместе с Уоллесом? – спросила она.

– Да, – кивнул он. – Ко мне присоединились арендаторы из Уайлдшоу, крестьяне, которых англичане лишили еды и крова. Мы не только воевали плечом к плечу с Уоллесом, но и действовали на свой страх и риск. Я часто встречался с Уиллом, и мы обсуждали план действий. Мой из рук вон плохо экипированный отряд состоял в основном из обездоленных бедняков. У них не было ничего, кроме незамысловатого крестьянского оружия да худой одежонки. Разумеется, наши силы не шли ни в какое сравнение с боевой мощью англичан. Поэтому мы решили действовать хитростью: нападали в лесу из засады. Но сколько мы ни убивали врагов, на их место всегда приходили новые, их становилось даже больше, чем раньше.

Исабель слушала его, разглядывая широкую панораму леса. Вдруг она краем глаза уловила какое-то движение. Она пригляделась. Над деревьями кружил, легко лавируя в воздушном потоке, сокол. Вот он высмотрел добычу, камнем рухнул вниз и исчез из виду.

– Я уверена, в один прекрасный день ты вернешь себе и дом, и все, что тебе по праву принадлежало, Джеймс, – сказала Исабель, поворачиваясь к собеседнику.

– Надеюсь, это не предсказание?

– Не понимаю, – нахмурилась девушка. – Разве ты не хочешь вернуть Уайлдшоу?

– Вернув его, я буду вынужден сразу же его разрушить.

– Горе так ожесточило тебя?

– Да, я ожесточен, – признал он, – но не это станет причиной разрушения моего замка. Пойми, наша родина – бедная страна, у нас нет ни провианта, ни оружия, чтобы держать во всех замках вооруженные отряды, способные противостоять завоевателям. Мы в состоянии защищать только основные цитадели, составляющие мощь страны, а небольшие, не имеющие существенного значения замки следует отдать врагу. К сожалению, ни Уайлдшоу, ни Аберлейди не назовешь цитаделями, от них не зависит судьба страны.

– Но в маленьких замках тоже живут дворяне и их семьи… Уайлдшоу может снова стать твоим домом.

– Господи, да какой я дворянин! – махнул рукой Линдсей. – Чем я владею? Замком, в котором уже много лет не был? Эттрикскими оленями, которых английский король объявил своей собственностью? Землей, с которой вышвырнули моих арендаторов? Нет, я не дворянин, я разбойник, объявленный вне закона изгой, обобранный и никому не нужный.

– Как это никому не нужный? А твоя тетя, твои товарищи по оружию? Они тебя любят и уважают. Да ты давно уже стал легендой здешних мест!

Линдсей покачал головой:

– Я утратил право на их уважение так же, как потерял имущество, честное имя и дело всей жизни. Теперь у меня есть только то, чего нельзя ни измерить, ни отнять, – он обвел рукой вокруг себя, – небо, лес, холмы и беспрестанно дующие над ними ветры.

– Ты властелин ветров! – воскликнула Исабель.

– Кто? – не понял Линдсей.

– Властелин ветров, – повторила девушка и тоже обвела вокруг здоровой рукой. – Теперь твои владения здесь, на этой обдуваемой всеми ветрами вершине. На Эйрд-Крэге ты обрел нечто большее, чем замок и имущество, – свободу. Где-где, а здесь англичанам до тебя не добраться, не заставить присягнуть королю Эдуарду. Ты – свободный человек, сам себе хозяин, а они – рабы, придавленные к земле своими железными доспехами, награбленным имуществом, алчностью и злобой своего короля. Борясь за избавление Шотландии от английского засилья, ты многим пожертвовал, но многое и приобрел: безграничную свободу для себя и надежду на освобождение для других.

– Теперь я понял, – потрясенно пробормотал Линдсей, – ты считаешь, что я – тот самый властелин ветров из твоего пророчества…

– Да, я только сейчас сообразила, что выражения «лесной сокол» и «властелин ветров» означают одно и то же: свободный человек, которого невозможно покорить. Он поднимается над остальными людьми, как сокол над лесом, совсем как тот, что летает сейчас внизу.

Линдсей прищурил глаза, о чем-то напряженно размышляя; у него на щеке по-прежнему билась нервная жилка.

– Значит, в предсказании действительно упомянут я, – хмуро сказал он.

– Я назвала тебя предателем по ошибке, – поспешно добавила Исабель. – Теперь, познакомившись с тобой поближе, я уверена, что ты не мог предать Уоллеса. Ты человек чести.

– Ты ошибаешься. Я отнюдь не человек чести и не безупречный рыцарь, на досуге выводящий девушек из осажденных замков и попутно излечивающий их поцелуем от слепоты…