Вирджиния Нильсэн - Колдовские чары Страница 54

— Это — конец французского флота, — наконец проговорил седовласый человек. — Больше мы не в состоянии противостоять британскому владычеству на морях.

На следующий день давно ожидаемое письмо с вложенным в него банковским чеком было получено в доме по улице Невер. Его доставил корабль, которому удалось прорваться через установленную англичанами блокаду. Несколько недель спустя, к концу декабря в Париж было доставлено сообщение о победе, одержанной Наполеоном над русскими и австрийцами при Аустерлице, и эта весть сразу же заставила забыть о своем плохом настроении парижан, которые лихорадочно включились в торжества по этому поводу.

— Бонапарт перекраивает карту Европы, — горько заметил Филипп, обращаясь к Анжеле, — а Англия тем временем контролирует все наши морские пути.

Анжела какое-то время не думала о Минетт, но в эту зиму мысль о ней вернулась самым неожиданным образом.

Однажды в серый, неприятный день после полудня она поехала в карете на Пале-Рояль, чтобы встретиться с мадам Сутард. Их свидание состоялось в славившемся своим чаем, кофе и шоколадом кафе "Вамблер". Мадам Сутард часто получала вести от своего мужа, и, так как у четы де Ремюза не было времени на письма, эта дама стала для нее первоисточником всех сообщений, получаемых с театра военных действий.

Ее в Париже знали многие, и она была постоянно предметом всевозможных сплетен. От нее Анжела узнала еще кое-что о своей новой эксцентричной знакомой, мадам де Сталь. По словам мадам Сутард, она написала несколько книг. Она вызывала яростную ненависть Наполеона из-за своей политической активности и суровой критики в его адрес за его все крепнущий деспотизм. Он выслал ее из Парижа, заставив отправиться в родовое поместье ее отца под Женевой, которое он считал рассадником политических заговоров, направленных против его персоны.

— Неудивительно, что Филипп пришел в ужас, когда я ему об этом сказала!

— Вы на самом деле с ней встречались? — сказала мадам Сутард. — Здесь, в Париже? Когда это было?

Анжела была встревожена напористостью своей приятельницы.

— Может, мне не стоило говорить вам об этом. Она меня принимала не в Париже, а в доме, расположенном в нескольких лье от столицы. Она сказала мне, что приехала, чтобы уладить свои дела, имеющие какое-то отношение к инвестициям в Америке. Прошу вас, никому об этом не рассказывайте.

Мадам Сутард, прищурив глаза, несколько мгновений ее внимательно изучала.

— Вы видите вон ту женщину с длинными ресницами, в голубой бархатной шляпке? — Она указала на красивую, изящно одетую женщину, которая пила кофе в компании двух джентльменов. — Это знаменитая куртизанка. Тот джентльмен, слева, в настоящий момент является ее любовником.

— Неужели они встречаются так открыто? — спросила Анжела.

— Боже, да ее принимают повсюду, даже при дворе. У нее есть свои апартаменты в Пале-Рояле.

— Да? — с тревогой в голосе спросила Анжела.

— Разве вы этого не знали? — рассмеялась ее приятельница. — У многих куртизанок есть свои комнаты, расположенные наверху, над этими кафе и ресторанами.

— Но разве Пале-Рояль не является самым респектабельным кварталом?

— Конечно, — согласилась мадам Сутард. — Но ведь их ремесло приносит им большие доходы, а за деньги можно получить что угодно.

Анжела рассмеялась вслед за своей приятельницей, почувствовав при этом слабую боль в сердце, — это был червячок сомнения, присутствие которого она уже какое-то время ощущала, но старалась не обращать на него внимания.

Может, из-за того, что слова мадам Сутард заставили ее задуматься по этому поводу, но по дороге домой Анжела думала о пользовавшихся дурной славой балов октарунок в Новом Орлеане, о которых никогда не упоминали в культурном обществе.

Дурные мысли стали овладевать ею после встречи с красивым фаэтоном, в котором сидела единственная пассажирка. Когда Анжела ехала в карете на улицу Невер, она вновь и вновь вспоминала Минетт, хотя уже давно перестала надеяться увидеть на парижских улицах лицо Минетт.

Но обычно такая молодая девушка, — ей, казалось, было не больше шестнадцати или семнадцати лет, — обладающая такой обворожительной красотой, не могла находиться одна в карете без сопровождающего. "Может, это куртизанка?" — подумала Анжела.

Под влиянием возникшего у нее подозрения Анжела начала размышлять, испытывая неловкость от охватившего ее чувства вины о том, что могла случиться с Минетт. Она вспоминала, как однажды хотела поговорить о судьбе девочки с дядюшкой Этьеном, так как была уверена, что Минетт никогда не смирится со своим положением прислуги.

"Где же она сейчас? — думала она. — Может, она жила в одной из этих комнат, расположенных над фешенебельными кафе Пале-Рояля?"

В декабре Наполеон с Жозефиной вернулись в Париж, чтобы триумфально отпраздновать одержанные им победы. Возвратилась в столицу и чета де Ремюза, и Анжела с Филиппом провели с ними великолепный вечер, слушая их истории о проведенных императором военных кампаниях.

— Он, несомненно, факир на час, — кисло заметил Филипп. — Париж, кажется, сейчас отдал свое привередливое сердце Наполеону.

— У какого человека, скажите на милость, не пойдет голова кругом от таких непомерных восхвалений? — задумчиво произнесла мадам де Ремюза.

— Но у него достаточно забот, которые должны отвлечь его от шумных восхвалений толпы, — заметил ее муж.

— Он получил от своего заклятого врага Вильяма Питта "дружеское предостережение". Был раскрыт еще один заговор с целью покушения на императора.

— Боже мой! — воскликнул Филипп.

— Да, — кивнула мадам де Ремюза. — Какой подлинно христианский жест со стороны врага, вы не находите? Предполагаемый убийца арестован, но Питт предупредил Наполеона, что возможны и другие заговоры. Какую высокую оценку за все должен платить такой великий человек, как Бонапарт!

Разговор перешел к плану Наполеона воздвигнуть триумфальную колонну на Вандомской площади, знаменитой в прошлом площади, где стояла гильотина, на которой расстались с жизнью несчастные король с королевой и множество королевских единомышленников. Огюст де Ремюза подчеркнул, что она будет украшена литьем, полученным из металла захваченных у противника пушек.

Теперь, когда Наполеон постоянно пребывал либо в своей резиденции в Тюильри, либо в своем кабинете в Мальмезоне, Филипп возобновил свои усилия, чтобы добиться окончательного решения по поводу возврата своих земель и принадлежавшего ему шато. Но Анжела заметила, что он становится все более разочарованным из-за постоянно уменьшающихся шансов заполучить обратно собственность своего отца.