Армейская пора (Лыжню! – 2) - Михаил Леккор Страница 5

— Кто не занимался до армии физическими нагрузками любого типа, даже легкими?

Поднялись две руки.

Что ж, Кормильцу придется попотеть, хотя бы подтянув до приемлемого уровня. А я умываю руки, Адью!

Перестроил строй в колонну, собираясь повести роту в казарму, а потом отдать бразды правления Кормильцу. Но тот вдруг отошел от олимпийского спокойствия и отменил мой последний приказ.

— Молодец, — не то в издевку, не то с одобрением похвалил Малов. Поинтересовался: — на перекладине солнце можешь крутить?

Для незнающих — крутить солнце на перекладине — совершать полный оборот тела вокруг своей оси, держась руками за перекладину. Здесь нужна не только сила, но и выносливость, гибкость. И хороший вестибулярный аппарат.

Крутить солнце может только тренированный человек, почти на 100% профессиональный спортсмен.

Вот ведь Кормилец паразит! То есть придется либо провалится, либо показать кто ты есть. А ну и что, я и сам собирался показать, кто я есть!

Не отвечая, лихо подпрыгнул, обхватив руками перекладину. Раскачал тело, набрав инерцию и начал «крутить солнце».

Потом бодро соскочил на землю. Цирковое представление окончено.

Кормилец считал также.

— Веди роту обратно в казарму, — приказал он, — люди должны получить необходимую пищу по армейскому уставу.

Ф-ух, сейчас отведу ребят домой и все! Ну его на фиг с этими долбанными лычками. Был рядовым спортсменом и, соответственно, им и буду.

И когда Кормилец приказал мне вести из казармы в столовую, я в первый раз воспротивился.

— Хочу быть рядовым солдатом, — объявил я старшине роты, — дабы на своей шкуре почувствовать тяжести службы, а уже потом делать солдатскую карьеру.

Сказано оказалось весьма двусмысленно и чуточку вызывающе, но было уже поздно.

Я лишь широко улыбнулся, как бы извиняясь. По-моему Малов этим совершенно не купился.

Он, правда, не стал спорить, но так красноречиво скрипнул зубами, что я понял — все разборки еще впереди и ты даже не думай, что о твоих грехах забудут. Еще как вставят в лычку, не будь я почти членом партии.

Завтрак был прост, хотя и сытен — геркулес со сливочным маслом и тремя кусками хлеба, сладкий чай. Кое-кто вздумал ворчать, но я молча съел до последней крошки и умелся обратно в казарму — навести дополнительный порядок в обмундировании. Чует мое сердце, возьмут меня под белые руки по указке Кормильца и отволокут либо к старослужащим, либо напрямую к командиру роты капитану Гришину.

А там, знаю я такие вещи, будут ковырять до такой степени, пока что-то не найдут. Это ведь так. притащат меня, как нарушителя дисциплины с четкой задачей — наказать так, чтобы вся моя рота испугалась. Значит, будут обязательно искать какую-нибудь бяку. Это понятно, что все одно побьют. Но очень уж не хочется, чтобы за грязный мундир.

Там меня и похватали. Кормилец собственной персоной. Разговаривать он со мной не захотел, сурово потребовав сразу же к товарищу командиру роты!

Причем такую сделал многозначительную паузу, что явно послышалось «для получения выговора и определения степени конкретной степени вины».

Экий ты Кормилец глупый. Молодой еще, торопливый. Здесь же главное не чувство вины, а ожидание наказания виновным. Деканом я специально указывал через кого-нибудь доцента, секретутку и прочее, что я очень недоволен и на днях вызову для ругательного разговора студентку (студента) имярек. И все, как правило, о виновных ты даже можешь не вспоминать — они сами себя поедом съедят.

А тут только сказали, я даже не успел потом облиться, а они уже тащут к означенному прокурору. Фу-у! А где же педагогическая составляющая фактора вины?

Капитан Гришин, старый уже человек с точки зрения Ломаева–молодого и средних лет по мнению Ломаева–пожилого, встретил меня с любопытством.

— Вот ты какой! — добродушно прогудел он при виде своевольного солдатика.

Однако я специально не приял такого тона. Нет уж, если примешь неофициальный тон, то тебе же и влетит по самые микитки. Плавали в прошлую жизнь, знаем!

— Товарищ капитан, рядовой Ломаев по вашему приказу прибыл! — доложил я сугубо официально и строго. Дескать, ты офицер, я срочник в маленьком звании и поэтому вольности недопустимы

Гришин не обиделся. Молодой еще, что с него возьмешь. Даже анализы и те, скорее всего, в рассрочку.

— Садись, коли пришел, — радушно пригласил он меня. И уже менее приятно добавил: — рассказывай, как до такой жизни дошел, что на тебя сам сержант Малов жалуется. Старшина роты на новобранца!

Ха, вот ведь кулема! Хотя и старослужащий и офицер были бы менее благодушны, если бы могли видеть за юном мужчине, почти юноше, пожилого декана из будущего. И этот декан был очень обеспокоен. Прямо-таки сотрудник ЦРУ этот Гришин, не меньше.

Но капитан такой способностью не обладал, а отношения с Западом в последние годы так улучшились, что работников КГБ уже давненько в его подразделение не виделось.

— Виноват, товарищ капитан, больше не повторится, — только лишь доложил рядовой в нужном ему направлении. В последние годы, особенно из городов, молодые все больше прибывают гонористые, слова им не скажи. А этот ничего нормальный, только в солдатской карьере не двигается. Говорит, не нужна

— А какая военная специальность у тебя есть? — более тепло спросил егоГришин, — в армии многие специальности нужны.

— Виноват, товарищ капитан, не думал еще, только несколько дней здесь

Я, конечно, лукавил. Это мы с Маловым мы еще не говорили. Но раз оказался у капитана, почему бы нет. И заодно уйдет от неприятной для него темы неподчинения. Добавил:

— Может, вы подскажите, а то я новобранец в армии, не все знаю.

Гришин, как голодная щука, взял приманку сразу и всей своей зубастой пастью (образное выражение). Он с ходу торжественно заявил мне:

— Наш учебный центр, товарищ солдат, обслуживает самые многочисленные части в Советской Армии и, разумеется, в ГСВГ — мотострелковые. Поэтому, в основном, мы выпускаем мотострелков. Другие центры с нами в кооперации, выпускают специалистов, их обслуживающих — пулеметчиков, артиллеристов, водителей и других.

Капитан останавливается, не видя у меня на лице оживление. Нет, разумеется, я не собираюсь отказываться от этих боевых специальностей. Мотострелки, на мой взгляд, ничуть не хуже, чем танкисты и артиллеристы, по крайней мере, я так думаю. И БУС у меня будет соответственный, чего ж тут выбирать, пусть командир решит, он опытнее. Ну а для души чего-нибудь с переносом на штатскую жизнь?

Объясняю это Гришину. Тот откровенно удивился, а потом друг