Леди с дурной репутацией - Тереза Ромейн Страница 49

Джордж тоже мечтал, наконец, закончить дело, но ему хотелось, чтобы Кассандра осталась, и желательно навсегда.

После всех этих разговоров о любви, потерях, экспериментах и исследованиях — и после потрясающего совокупления на рабочем столе, которое заставило забыть обо всем, — Джордж вышел на задний двор Ардмор-хауса, решив немного пострелять из лука, и сразу направился в сарай, где оставил лук и стрелы и где наткнулся на шляпу садовника, которую потом потерял у верфей Биллинсгейта.

Он открыл дверь, оглядел небольшое загроможденное помещение но, ни лука, ни стрел не увидел.

— Странно.

Пока он всматривался в сумрак сарая, что-то рассекло воздух прямо у него под ухом. Судя по звуку — стрела!

Да, он не ошибся: в деревянную стену сарая впилась стрела.

— Эй! — крикнул Джордж. — Так ведь и убить можно.

Кто мог стрелять? Он резко обернулся, всматриваясь в пространство. Все окна в доме, которые выходили во двор, были закрыты, и здесь никого, кроме выводка цыплят, не было. Какая-то расплывчатая фигура виднелась в конюшне. Может, стрела прилетела оттуда?…

В этот момент за спиной раздался знакомый звук «шшш», и Джордж почувствовал мощный удар в плечо.

В первый момент это был просто удар, а потом полоснула боль, как от лезвия, и хлынула горячая кровь, пропитывая сорочку и сюртук. Его кровь! Это в него выстрелили! Стрела застряла у него в плече, крепко и прочно, из раны текла кровь, но если попытаться ее вытащить, то будет только хуже.

Не веря в случившееся, он повернул голову, но нет, ему не показалось: кто-то выстрелил ему в спину, попал в лопатку.

— Значит, они попытались достать меня, — выговорил он с трудом. — Проклятье!

Глава 15

Мир вокруг находился во тьме. Джорджа уносило течением. Он плыл в одиночестве. Боль была, но где-то далеко и почти не беспокоила его.

Он заморгал.

О! Так вот почему мир был таким темным: глаза были закрыты, а теперь вот открылись. Нет, похоже, опять закрыты. Но ведь надо открыть и попытаться оставить в таком положении, только вот это ощущение, словно он уплывал куда-то, было странным.

Собравшись с силами, он оставил глаза открытыми и понял, что находится в библиотеке Ардмор-хауса — в небольшой роскошной комнате с прекрасным подбором книг, которые почти никто не читал. Комнатой редко пользовались, потому что герцог больше увлекался картами, а герцогиня — опиумом.

— Опиум, — пробормотал Джордж. — Вот откуда это странное ощущение. Меня напоили настойкой. — И произнес ругательство, которое недавно услышал от торговок рыбой в Биллинсгейте.

Мозги немного прочистились, и, приподнявшись, он попытался было сесть на скамье, куда его положили лицом вниз. Только вместе с ясностью в голове боль, которая парила где-то вдали, вернулась и ударила его с такой силой, что он взвыл что есть мочи.

— Не вздумай вставать, — приказал голос мисс Бентон, — и я сделаю вид, что не слышала тех недостойных джентльмена слов, которые ты только что произнес.

— Это ты про что? Да я прекрасно себя чувствую! — Джордж опять опустился на мягкое сиденье скамьи и повернул голову набок, чтобы видеть ее. Мир теперь казался однобоким, но даже в этом случае было видно, как напряжено лицо Кассандры.

— Опять ты надела это старье, — заметил Джордж, хоть и осознавал неуместность своих слов.

Кассандра придвинула стул к скамье и опустилась на него.

— Насчет прекрасного самочувствия ты соврал. Стрела попала тебе в плечо, так что лежи спокойно, а я буду делать перевязку.

Пока она произносила какие-то слова, которых он не слышал, и закрепляла бинты у него на плече, он поинтересовался:

— Как я попал в библиотеку? Я никогда сюда не заходил.

— Пришел сам со двора…

— Эту часть я помню. Весь в кровище и с геройским видом.

— Наверное, служанкам это запомнится по-другому, — она ласково убрала волосы с его лба. — Послали за хирургом. Тебя усыпили, вытащили стрелу, остановили кровь. Лопаточная кость у тебя сломана, и, наверное, останется жуткий шрам.

— Надо же! Пострадать от моей собственной стрелы, — сказал Джордж. — Невероятно! Я думаю, что помню тот момент. Мне наложили бандаж, правильно?

— Да, чтобы облегчить боль. Потом ты время от времени принимался сдирать его и пытался подвигать плечом.

— Вот это бандаж? — Джордж кивнул на хитроумную штуку, которая свисала со спинки стула, на котором сидела Кассандра.

Когда она кивнула, он попытался приподняться, опираясь только на здоровую руку, хотя и пришлось стиснуть зубы: каждое движение отзывалось болью. Но теперь Кассандра была видна полностью, и даже боль немного ослабла, а мир замедлил свое тошнотворное кружение.

Она протянула ему бандаж и показала, как зафиксировать руку. Процесс был настолько болезненным, что потребовалось еще несколько грубых выражений. Но как только все было закончено, наступило заметное облегчение. Его рану прикрывало что-то вроде подушки из слоев салфеток, ваты и бинтов, а бандаж крепко прижимал руку к телу, чтобы не давать ей шевелиться.

— Так намного лучше, — решил Джордж. — Я не смогу обнять тебя как полагается, но уверен, что в состоянии делать остальную работу и одной рукой.

Кассандра не улыбнулась, даже не посмотрела на него, потом вернулась к своему стулу, но не села, а поводила пальцами по спинке, словно хотела, чтобы его убрали отсюда.

— Что? Что случилось? — спросил Джордж.

Во рту было сухо. От опиума? Он закашлялся, потом попросил воды и, осушив стакан, который она подала ему, объяснил:

— Меня все еще трясет. Любой слуга мог бы предупредить хирурга, чтобы не давали мне много опиума. Все знают, что мне от этого плохо.

Кассандра пошевелилась, все еще сжимая спинку стула:

— Вот это и случилось. Опиум дала тебе я, в чашке с чаем, когда хирург уже ушел.

Джордж вытаращил глаза:

— Ты?

— Ты так мучился от боли!

— Ты ведь знаешь, что я его не переношу.

— Знаю, но я думала, что от одного раза ничего не случится.

В висках стучало. Тело, казалось, ему принадлежало не полностью, и он боролся за то, чтобы вернуться в знакомые пределы.

Кассандра выглядела изнуренной, костяшки ее пальцев побелели от усилия, с которым она сжимала спинку стула.

— Все в порядке, — произнес он, наконец. — Только впредь не делай этого.

Ему не хотелось, чтобы это превратилось в проблему, как с его матерью.

Кассандра выглядела все такой же несчастной, поэтому он добавил:

— Мне понятно, что ты сделала это