Бандит Ноубл Солт - Эми Хармон Страница 47

– Я могу идти.

Сил у нее хватило, как раз чтобы выйти за двери обеденного зала. А потом она вырвалась и, шатаясь, побежала от него к краю палубы. Перегнувшись через ограждение, она исторгла все то, что сумела проглотить за ужином.

Он думал, что за последние несколько дней она привыкла к морскому путешествию, к качке, к лайнеру, но теперь понял, что ошибался. Он вытащил из кармана платок, протянул ей.

– Скажите мне, что вам принести, – попросил он.

– Прошу, Ноубл, вернитесь туда и заберите моего сына. Он там один с этим человеком, – простонала она, утирая рот. – Прошу, заберите оттуда Огастеса.

– Я здесь, мама. Не тревожься, – сказал Огастес из-за их спин.

Они изумленно обернулись к нему.

– Ты пела просто чудесно. Все так считают. Я поблагодарил капитана и извинился. Я был вежлив. Но мне не понравился лорд Эшли.

Джейн рванулась к сыну, прижала его к себе, провела рукой по волосам. Огастес обнял ее в ответ, но, судя по выражению его лица, понимал он сейчас не больше, чем Ноубл.

– Он не должен приближаться ко мне и к моему сыну, вы слышите, Ноубл Солт? – проговорила Джейн дрожащим голосом, широко распахнув свои темные глаза. – Он мне не кузен. Он мне никто. Он думает, раз он из Туссейнтов, у него есть на меня особые права. Оливер никогда ему не отказывал. Но Оливер умер, а я никогда больше не хочу видеть лорда Эшли.

– Но почему он здесь? – тихо спросил Ноубл, по-прежнему ничего не понимая.

– Не знаю. Не знаю.

И Джейн Туссейнт разрыдалась.

14

Я ненасытен.

В моем животе дыра,

Другая – в сердце.

– Мама?

Огастес недоуменно поднял глаза на мать. Та склонилась к нему и крепко сжала его в объятиях.

– Джейн?

Она сразу распрямилась и провела обеими руками по платью, разглаживая его. Улыбнулась Огастесу, сморгнула слезы с ресниц, сжала ладонями щеки. Ноублу она тоже послала улыбку, но старалась не встречаться с ним взглядом:

– Идемте. Мне нехорошо, а этот ужасный человек меня огорчил.

Огастесу не нужно было повторять дважды, и он сразу двинулся к дверям.

– Я по-прежнему голоден, а ты, мама, когда немного придешь в себя, тоже захочешь поесть, – заявил он, словно был ей не сыном, а няней, вроде Нэны.

Они с Джейн ходили на «Питера Пэна, или Мальчика, который не хотел повзрослеть» в Лондонский театр герцога Йоркского, и спектакль им обоим очень понравился. С тех пор Огастес упрашивал ее завести большую лохматую собаку, и Джейн обещала, что он сможет выбрать себе пса, такого, какого захочет, когда они обоснуются в Америке.

Ноубл Солт медленно шел за ними следом, не говоря ни слова. Она чувствовала его взгляд у себя на шее, на зардевшейся щеке. Он заслуживал объяснения, но она не намеревалась ничего ему объяснять.

Когда они вернулись в каюты, он, так и не задав ей ни единого вопроса, сразу ушел к себе. Дверь на их половину он оставил открытой – Огастесу нравилось сновать между каютами. Она уединилась в небольшой ванной и постаралась взять себя в руки. Вычистила зубы, пригладила волосы, сняла красное вечернее платье, в котором талия у нее казалась совсем тонкой, а груди – чудесно округлыми. Платье жало и кололось, и, когда она наконец выпуталась из него, на коже остались следы, словно от проволочной сетки. Удивительно, как она вообще в нем пела.

Она понимала, что пытается отвлечься, занимает себя мелкими делами, лишь бы не отдаться панике, грозившей завладеть всем ее существом. В глазах у нее темнело, сердце разрывалось на части, но она принялась, пусть и машинально, готовиться ко сну, нанесла крем на лицо и на шею, позвала Огастеса и прибавила, что ему пора спать.

Огастес не ответил, и она решила, что он у Ноубла, в соседней каюте. Но когда она наконец вышла из ванной, он лежал под одеялом в ночной рубашке, а на лице у него, будто островерхая крыша, гнездилась тонкая книжица о ковбоях. Он тихо похрапывал, и от этого страницы книжицы чуть шевелились. Она забрала книжку, повернула Огастеса на бок и села с ним рядом, гадая, как пережить грядущую ночь.

В дверь ее каюты тихонько постучали. Для лакея слишком поздно. И для простой учтивости тоже.

У входной двери показался Ноубл. Он уже снял фрак и воротничок, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, но еще не раздевался.

Снова послышался стук.

– Я открою.

– Хорошо, – согласилась она, чувствуя, как пальцы рук немеют от ужаса. Все же она поднялась и пошла за ним следом в небольшую прихожую, отделенную от спальни перегородкой, которая скрывала большую часть каюты от посторонних глаз.

– Сэр, прошу прощения за столь поздний визит. У меня корзина для мадам Туссейнт и ее сына от капитана Смита.

Джейн выдохнула с облегчением. Это лишь подарок от капитана, пусть и доставили его в неурочное время. Но стюард продолжал:

– Я также принес сообщение от лорда Эшли. Он тоже передает мадам Туссейнт, что восхищен ее выступлением и хотел бы поговорить с ней на верхней палубе в половине двенадцатого.

– Мадам Туссейнт нездоровится. Она не сможет встретиться с лордом Эшли. Пожалуйста, извинитесь перед ним, – без колебаний отвечал Ноубл.

– Он очень настаивал, сэр. И велел мне передать, что не примет возражений.

– Ах вот как? – Голос Ноубла зазвучал резко, с явным недовольством, и Джейн подумала, что выражение лица у Ноубла, наверное, тоже изменилось, и он уже не выглядит спокойным и смирным.

Стюард сбивчиво затараторил:

– Да, сэр. Он сказал, что это вопрос деловой, касающийся гастролей мадам Туссейнт.

– И это не может подождать до утра?

– Прошу прощения, сэр. Я получил инструкции и передал их вам целиком.

– Понимаю. – Тон Ноубла смягчился: стюард не виноват, что ему доверили такое щекотливое задание.

– Сэр, я могу передать, что мадам согласна? В одиннадцать тридцать на палубе?

– В одиннадцать тридцать на палубе. – И Ноубл захлопнул дверь.

Джейн замотала головой:

– Я не стану с ним говорить. Не пойду к нему. Он не имеет права.

– Я пойду с вами, – спокойно возразил Ноубл. – Или… пойду один. Вы можете остаться здесь, с Огастесом. Я сам справлюсь.

Она пристально взглянула на него, не решаясь, сгорая от страха. А потом отвернулась и опустилась на кушетку.

– Он догадается, кто вы, – в тревоге проговорила она. – Мне не следует вмешивать