Виктория Холт - Кирклендские услады Страница 38

Временами Сара водила меня в детскую. Это доставляло ей большое удовольствие. Она продемонстрировала мне колыбель-качалку всех Рокуэллов — настоящее произведение искусства, ей было около двухсот лет. Сара сшила голубое стеганое одеяльце, поражающее, как все ее рукоделья, тщательностью и аккуратностью.

Я опять навестила Хейгар, и казалось, мы еще больше сблизились. Я позволила себе поверить, что нашла в ней доброго друга. Из-за траура в «Кирклендских усладах» мы не принимали, но самые близкие друзья к нам иногда заглядывали. Приходила Дамарис, и я уверилась, что Люк в нее влюблен, но испытывает ли она нежные чувства к нему, я бы затруднилась сказать. Я вообще сомневалась, способна ли Дамарис на какие-то чувства. По моим наблюдениям, она была холодна даже с собственным отцом, хотя слушалась его беспрекословно. Неужели даже его она не любит по-настоящему? — думалось мне.

Доктор заходил часто, чтобы, как он говорил, приглядывать за сэром Мэтью и Сарой, а заодно уж и за миссис Рокуэлл, добавлял он, улыбаясь мне. Он дал мне ряд рекомендаций, как себя вести. Я не должна уходить далеко от дома, должна отказаться от верховых прогулок, должна отдыхать, когда мне этого хочется, и перед сном пить горячее молоко.

Однажды, отправившись на утреннюю прогулку и отойдя от дома примерно на милю, я услышала сзади стук колес и, оглянувшись, увидела докторский экипаж. Доктор приказал кучеру остановиться.

— Вы утомились, — упрекнул он меня.

— Да нет же. И до дома рукой подать.

— Пожалуйста, садитесь, — попросил он. — Я отвезу вас обратно.

Я подчинилась, хотя и уверяла, что нисколько не устала. Надо сказать, сам доктор выглядел гораздо утомленнее, чем я, и со своей обычной прямотой я сказала ему об этом.

— Я был в Уорстуистле, — объяснил он. — Там я всегда устаю.

Уорстуистл! Упоминание об этом месте сразу настроило меня на грустный лад. Я думала о несчастных больных с помутившимся рассудком, изолированных от мира. Как благородно со стороны доктора оказывать им помощь!

— Вы так добры, что ездите даже туда, — сказала я.

— У меня вполне эгоистические мотивы, миссис Рокуэлл, — ответил он. — Эти люди меня интересуют. Кроме того, они во мне нуждаются. А знать, что ты нужен, всегда приятно.

— Все так, и тем не менее это очень благородно с вашей стороны. Я слышала, вы помогаете им не только своими знаниями, но и своей добротой.

— Ха! — вдруг расхохотался он, и на смуглом лице блеснули белоснежные зубы. — Я сам должен за многое быть благодарен. Открою вам секрет. Сорок лет назад я был сиротой… сиротой без гроша в кармане. И могу сказать вам, дорогая миссис Рокуэлл, что быть сиротой в нашем прекрасном мире весьма горько, а уж сиротой без гроша — просто трагедия.

— Могу себе представить.

— Мне грозило стать нищим и просить подаяния на улице, дрожа от холода и голода. Но судьба все же оказалась ко мне благосклонной. Когда я повзрослел, я стал мечтать о том, чтобы лечить больных. Никаких надежд осуществить эти устремления у меня не было. Но на меня обратил внимание один богатый человек и сделал мне много добра. Дал образование, помог воплотить мои мечты в жизнь. Если бы не этот богатый человек, кем бы я был? И теперь, стоит мне увидеть нищего на дороге или преступника в тюрьме, я тут же напоминаю себе: «Не будь того великодушного человека, и со мной происходило бы то же самое». Потому-то я и отдаю все силы своим больным. Вы меня понимаете?

— Не знаю… — начала я.

— Вероятно, теперь ваше мнение обо мне изменилось в худшую сторону, потому что я — не настоящий джентльмен, да?

Я гневно повернулась к нему:

— По-моему, вы — джентльмен из джентльменов!

Мы подъехали к «Усладам», и он проговорил:

— Тогда, может быть, вы сделаете мне одолжение?

— Если это в моих силах…

— Берегите себя… берегите себя, как только можете.

Я пила чай с Хейгар Редверз, и она, как всегда, с удовольствием вспоминала о своем детстве, о том, как она командовала в детской. И вдруг мне показалось, что стены этой заставленной мебелью комнаты смыкаются, что мне нечем дышать. Со мной творилось что-то странное, а что, я не могла понять. Очнулась я на диване, оттого что к моему носу поднесли нюхательную соль.

— Что… что случилось? — спросила я.

— Все в порядке, дорогая, — услышала я властный голос Хейгар. — Вы упали в обморок.

— В обморок? Я? Но…

— Не волнуйтесь. По-моему, в вашем положении это совершенно естественно. Лежите спокойно. Я послала за Джесси Данкуэйт. Я очень ей доверяю.

Я попробовала приподняться, но сильные, сверкающие гранатами и бриллиантами руки этой удивительной женщины удержали меня на месте.

— Думаю, моя милая, что ходить сюда пешком вам уже не по силам. Такое расстояние становится для вас чрезмерным. Надо, чтобы в следующий раз вас кто-нибудь привез.

Сидя в кресле возле дивана, Хейгар пустилась в воспоминания:

— Помню, как я падала в обмороки, когда ждала сына. Отвратительное ощущение, правда? Удивительно, как со временем привыкаешь к этим мелким неприятностям. Не хотите ли чего-нибудь освежающего, дорогая? Может быть, капельку бренди? Вам это пошло бы на пользу. Однако, пожалуй, лучше дождаться Джесси Данкуэйт.

Не прошло и четверти часа, как Джесси Данкуэйт появилась. Мне показалось, что ей лет сорок пять. У нее были розовые щеки, приятное выражение лица. Черная шляпка, отделанная бусинками из черного янтаря, весело подрагивавшими на ходу, была подвязана под подбородком черными лептами, на габардиновой накидке тоже поблескивал черный янтарь. Когда она сняла накидку, под ней обнаружилось черное платье и белоснежный накрахмаленный передник.

Вскоре выяснилось, что это — акушерка, живущая в «Келли Грейндж». А поскольку Хейгар правила поместьем словно королева, то и акушерка вела себя как верноподданная. Позже я узнала, что, если кто-то из рожениц не мог заплатить Джесси, за них платила Хейгар. Джесси выполняла обязанности и медицинской сестры, так как имела большой и разносторонний опыт в уходе за больными. Она осмотрела меня, расспросила и со знанием дела оценила мое состояние. По ее мнению, у меня все шло как положено и случившееся вполне естественно, учитывая сроки беременности. Джесси порекомендовала мне выпить чашку сладкого чая и заверила, что бояться нечего.

Когда она ушла, Хейгар распорядилась вскипятить чайник и, пока я пила чай, давала советы:

— Самое лучшее, что вы можете сделать, — это пригласить Джесси, когда придет срок. В округе я никого более умелого не знаю; потому и держу ее. По сравнению с другими акушерками у нее неудачи при родах случаются реже. Если бы я могла пригласить ее к моей невестке, та была бы сейчас с нами.