Нагиб Махфуз - Мудрость Хеопса Страница 32

«Что ж, совсем неплохо, что я буду теперь служить при дворце принца. Возможно, сестра Хафры навещает брата… Хотя нет, царица с дочерьми живет в другом дворце», — юноша не знал, что ему и думать.

— Как поразительно! — сказал он наконец вслух. — Джедеф, сын Бишару, влюбился в принцессу Мересанх! — И долго время не сводил с рисунка печального взгляда.

— Скажи, ты и правда принцесса? — спрашивал он у ее образа. — Лучше бы ты была простой крестьянкой, ибо потерянная крестьянка ближе моему сердцу, нежели обретенная принцесса.

19

Впервые Джедеф был готов покинуть дворец Бишару как самостоятельный человек. Провожать его к воротам вышла вся семья. На этот раз он оставлял после себя грусть, смешанную с восхищением и гордостью. Зайя припадала к его груди, гладила по лицу и заливалась слезами. Хени благословил его на прощание: сам жрец начинал приготовления к переезду из дома в храм. Нафа пожал брату руку и сказал:

— Скоро мое пророчество подтвердится, Джедеф! Вот увидишь.

Старый Бишару положил свою широкую ладонь на плечо молодого офицера и с довольным видом сказал:

— Я счастлив, Джедеф, что ты делаешь первые шаги по пути своего великого отца.

Джедеф не забыл положить цветок лотоса на могилу Гамурки, прежде чем оставить свой дом и отправиться во дворец принца Хафры. По счастливому стечению обстоятельств одним из его товарищей в помещении, где размещалась стража принца, оказался старый друг детства.

Приятель былых времен Сеннефер обрадовался приезду Джедефа и тепло его приветствовал.

— Ты всегда будешь преследовать меня? — смеясь, поддразнивал старый друг новоиспеченного офицера.

— До тех пор, пока ты на дороге к славе, — широко улыбаясь, подхватил шутку Джедеф.

— Слава вся твоя, Джедеф. Я как-то был победителем в гонке на колесницах, но ты превзошел всех во всем! Поздравляю тебя от всей души.

Джедеф поблагодарил друга. Вечером Сеннефер достал из своего шкафчика флягу мариутского вина и пару серебряных кубков и предложил:

— Знаешь, перед сном я привык выпивать немного этой влаги — очень полезный для организма ритуал. Что скажешь?

— Я иногда пью пиво.

Сеннефер расхохотался.

— Вино — отрада любого воина. — Выпив, старый друг признался: — О брат Джедеф, ты начинаешь поистине непростую жизнь!

Юноша улыбнулся:

— Я уже привык к солдатской жизни.

— Она всем нам не в диковинку, но его царское высочество — совершенно особый случай, — тихо сказал Сеннефер.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Джедеф.

— Прими мой совет, брат. Ты должен понимать истинное положение дел, и предупреждаю тебя, держи этот совет втайне. Служение принцу Хафре — дело трудное.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Его высочество необычайно жесток, сердце его из железа, — ответил Сеннефер. — Любая ошибка для него — злостное оскорбление. Он мнителен, ему постоянно мерещится, что кто-то готовит на него покушение. Он жаждет власти, ждет, когда отец освободит ему трон. Но боги, боги, не допустите этого! Египет получит в этом случае жестокого правителя, который не станет лечить рану мазями, как иногда поступает его отец Хуфу. Хафра не колеблясь отрубит конечность…

— Решительному монарху, возможно, необходима частичка жестокости, — предположил Джедеф.

— Частичка — да, но не абсолютная жестокость, — возразил Сеннефер. — Со временем ты сам убедишься в этом. Здесь ни дня не проходит без вынесения наказаний — слугам, солдатам, военным из низших чинов и даже офицерам. С годами Хафра становится все раздражительнее, грубее и надменнее. Ему надоело столько лет быть лишь наследником трона, а не полновластным правителем, понимаешь?

— Обычно характер человека с возрастом смягчается. Так учит Кагемни.

Сеннефер громко засмеялся:

— Офицеру не пристало цитировать изречения мудрецов. Так учит нас его высочество! Жизнь принца полностью отличается от описаний Кагемни. Почему? Потому что ему уже сорок лет! Сорокалетний наследник престола — подумать только! Хуфу в сорок лет уже половину из них был фараоном. Он стал править Египтом двадцатилетним…

Джедеф недоумевая смотрел на друга. Сеннефер тихо пояснил:

— Престолонаследник должен приходить к власти молодым. Если судьба сурово поступает с ним и не дает престола, тогда он отыгрывается на всех остальных…

— Разве его высочество не женат? Он что, одинок?

— Нет. У него есть и сыновья, и дочери, — ответил Сеннефер.

— Тогда пусть ждет своего часа. Трон достанется ему или его потомкам.

— Это нисколько не облегчает его горе… Принц боится не этого.

— А чего? Его братья знают законы престолонаследия. Никто, кроме него, на трон не претендует.

— Без сомнения, — сказал Сеннефер. — К власти они не стремятся, да и не могут стремиться, ибо их матери — простые наложницы из гарема, а ее величество царица родила только старшего сына, наследного принца, и младшую дочь, принцессу. Трон по праву принадлежит этим двоим. Но что действительно беспокоит принца… так это слишком крепкое здоровье отца.

— Народ Египта боготворит своего фараона, — сказал Джедеф.

— И с этим тоже не поспоришь, — согласился Сеннефер. — Но мне кажется, что я вижу затаившиеся глубоко в людских душах страстные желания, которым совесть не позволяет выбраться наружу. О владыка Ра, не дай свершиться злодеянию! Коварный Сетх ведь умертвил даже Озириса… Словом, будь начеку, Джедеф… Да, а как тебе мариутское вино? Я сам из Фив, но…

— Того, что ты мне налил, было достаточно. Больше не надо, — улыбнулся Джедеф.

Сеннефер счел разговор законченным и лег спать. Джедеф задумался. Его щека не коснулась подушки, потому что упоминание другом принцессы Мересанх вновь пробудило в душе юноши страдание и утихшую было любовь, подобно тому, как светильник, уже совсем потухший, вдруг вновь вспыхнул бы ярким пламенем. Снедаемый волнением и беспокойством, он провел долгую бессонную ночь, перешептываясь со своим печальным сердцем.

20

Во дворце престолонаследника Джедеф испытывал чувство, что он, как никогда, близок к разгадке тайны. Несомненно, он жил на том самом горизонте, где должна была взойти яркая звезда истины. Все станет ясно: любимая девушка — это принцесса, недоступная и далекая. Джедефу, сыну Бишару, будь он трижды победителем всех состязаний, не добраться до нее. Останется лишь истрепанный кусок папируса с ее изображением. Все!

Однажды после полудня он стоял в карауле у ворот, выходивших к Нилу. Солнце месяца хатур излучало радостный свет, напоминая всем о счастье. Джедеф увидел причаливавший царский корабль, но у лестницы не оказалось никого из придворных, чтобы встретить его. Юноша поспешил, как того требовали его служебные обязанности, принять гостя, прибывшего во дворец принца, и, встав лицом к кораблю, замер, словно статуя.