Призраки стекла - Бренна Лоурен Страница 24

Мне захотелось упасть в его объятия.

Но вместо этого я бросила в него палку. Целилась прямо в его красивую, слишком большую голову.

Он уклонился, его изумрудные глаза расширились настолько, что удовлетворили мою потребность в реакции.

Слезы навернулись мне на глаза. Я вскочила на ноги, развернулась и помчалась к болоту и океану, стуча ногами по твердому серому песку.

Я могла бы так бежать по пляжу бесконечно.

Но как бы быстро я ни бежала, я чувствовала его позади себя.

Он бежал следом.

Мы оба — дикие существа.

Я полузасмеялась, полувскрикнула, когда он схватил меня за руки, и наши тела столкнулись и переплелись. Он крутанул меня и повалил обратно на песок, выбив воздух из моих легких, когда я приземлилась прямо на его худую грудь. Мы боролись и катались, пока он не зажал мои запястья по обе стороны от головы.

Холодная земля щекотала мне шею.

— Уитни. — Он прошептал мое имя, как будто это был ответ на вопрос.

А потом его губы прикоснулись к моим.

Поцелуй.

Мой первый поцелуй.

— Я всегда собирался пригласить тебя на бал, Уитни Дарлинг.

Я закрыла глаза.

— Уитни.

Как он произнес мое имя. Как будто это был ответ на вопрос.

— Уитни!

От неожиданности я резко повернулась.

— Мама.

Она не ответила сразу, но стояла и смотрела на меня, держа в руках кружку с дымящимся кофе. В ее выражении лица было что-то уязвимое, напоминавшее мне маленького ребенка. Она начала говорить, но замешкалась, словно пытаясь подобрать слова.

— Я всю жизнь наблюдала за своим отцом, как будто он был какой-то волшебной, красивой загадкой.

Я сглотнула, борясь с внезапно нахлынувшими чувствами.

— В конце концов я поняла, что, хотя не могу выдуть кусок стекла, даже чтобы спасти свою жизнь, и не смогу разделить с ним эту магию, я все еще разделяю его мечту и все еще чувствую в своем сердце тягу к стеклу и тому, что он сделал для нас здесь, что он сделал для нашей семьи. — Она сделала медленный глоток кофе. — Когда Моника нашла меня и отвела к тому месту, где он лежал, у подножия ступеней стеклянной студии, я думала, что мы потеряли не только папу.

— Стекло, — прошептала я.

— Да, стекло. — Мама пристально смотрела на меня, в ее глазах бушевала буря невысказанных слов.

Что она хотела от меня услышать? Что я сожалела о том, что ушла? Что теперь, после всего, несмотря на проклятие, я займу место дедушки?

Теперь стекло говорило только со мной.

Но последнее желание дедушки было единственной причиной, по которой я оказалась здесь.

И все это знали.

Мама выпрямилась и посмотрела на часы.

— Я приехала сюда, чтобы забрать тебя. У нас назначена встреча с Бо через час.

— С Бо? — я покопалась в своей памяти, пытаясь вспомнить, почему это имя звучало так знакомо. Краска схлынула с моего лица, когда до меня дошло. — Бутик для новобрачных рядом с бутиком Клэри?

— Именно он, — улыбнулась она, и в ее глазах появился неожиданный блеск, не позволяющий мне спорить. — Я назначила это событие на следующий день после папиных похорон, и мы не можем его пропустить. Мы потеряем свое место в очереди, и тогда ты не успеешь получить платье к свадьбе.

— Это должна быть небольшая семейная церемония. Для этого мне не нужно платье. Мне подойдет белое церковное платье с Бротон-стрит.

Мама сверхдраматично задохнулась от возмущения.

— Младшая дочь Дарлингов выходит замуж за Эфраима Каллагана. Не будет никакого простого платья. Приглашения уже разосланы. Причем в отвратительной спешке. Все решат, что ты беременна. — Она указала в сторону дома, безмолвно приказав мне поторопиться. — Если мы закончим в разумное время у Бо, у нас будет время на чай.

Я поджала губы. Мне хотелось сказать ей, что я совершенно не собиралась участвовать в претенциозной свадьбе ради сохранения достоинства Дарлингов и развлечения элиты Саванны.

Но что-то удержало меня, и дело было не только в том, что мне было приятно снова видеть маму радостной.

Я вздохнула.

— Лучшее, что я могу тебе предложить, — это вечернее платье. Отбрось все мысли о том, чтобы нарядить меня во что-то, напоминающее платье принцессы.

Мама засияла.

— Я согласна.

Глава 10

Уитни Дарлинг

Постороннему человеку витрина магазина, расположенная на уровне сада особняка в георгианском стиле на Джонс-стрит, могла показаться непритязательной. Даже устаревшей. Но для истинных саваннцев, называющих Историческую Саванну своим домом, салон Beau’s Wedding Belles был семейной традицией.

— Разведи руки в стороны. Да, вот так. — Борегард Гордон, владелец знаменитого свадебного заведения, стоял рядом со мной, одетый в элегантный пиджак и узкие чиносы, и держал в руках светло-голубую измерительную ленту. — Не волнуйся, я никогда не делюсь мерками своих клиентов.

Я неестественно рассмеялась.

Эфраим привез меня, маму и тетушек в Исторический район, и мне понадобится чашка крепкого кофе, прежде чем повторить это двадцатиминутное приключение по дороге домой. Он помог Розе сесть в ее инвалидное кресло и проводил нас в салон, а затем сбежал на деловую встречу в другой конец города.

Исла смогла присоединиться к нам вскоре после нашего приезда, что было очень удачно, потому что от одной мысли о том, что сегодня мне придется искать платье, да еще и готовое к маминому стыду, голова шла кругом.

— Как дела, Бо? — спросила мама, сидя на красивом антикварном стуле возле вешалки с платьями. — Как твоя мама?

— Прекрасно. Просто прекрасно, — ответил Бо. — Мама наконец-то согласилась переехать обратно в город с Острова Надежды. Она слепая, как летучая мышь, и вдвое более раздражительная. Я сказал ей, что женщине под восемьдесят пять с ее историей хождения во сне не стоит жить одной в большом доме рядом с водой.

Он покачал головой, позволив измерительной ленте развернуться от моего бюста до пола.

— Ее может съесть аллигатор, черт возьми. На днях это случилось с одной бедной женщиной, которая выгуливала свою маленькую белую собачку у пруда. Настоящая трагедия.

— Жизнь на воде связана с риском, — сказала мама.

Думала ли она о Сете? Если да, то ее милое лицо никак не выдавало этого, что объяснялось либо ботоксом, либо тем, что она всю жизнь скрывала свои чувства. Как бы то ни было, она овладела тем обаянием и самообладанием, которыми славятся южные