Николь Джордан - Уроки обольщения Страница 23

— Вы стали совершенно другим, непохожим на неумного вертопраха, каким прослыли в высшем свете Лондона, — сказала наконец она.

— Я не устраиваю оргий в собственном доме и не склонен к извращениям, миледи, — сухо заметил барон. — А с замужними дамами я вообще не завожу романов.

— Мне приятно это слышать! — воскликнула Ванесса.

Дамиен усмехнулся.

— Вы в самом деле меня удивили. Например, своим увлечением — выращиванием роз. Миссис Несбит сказала, что вы спасли розарии от гибели.

— Верно, однако я увлекался садоводством в юные годы. Теперь я почти не уделяю цветам внимания, за ними ухаживают опытные цветоводы и садовники.

— У вас прекрасная библиотека, — продолжала перечислять достоинства барона Ванесса. — Она в полном порядке. Я была там вчера и нашла множество редких и любопытных изданий. Выбор книг поражает своим богатством и разнообразием.

— Это так, миледи. Однако похвал за отменный порядок в библиотеке скорее заслуживает не ее владелец, а его секретарь. Он потратил немало времени, систематизируя книги и занося их в каталог. Вы, кажется, с ним знакомы. Его зовут Джордж Хаскелл, вы с ним виделись в моем лондонском доме.

— Да, припоминаю, — сказала Ванесса.

— Так вот, бедняга Джордж пишет для меня великолепные речи и жутко страдает от того, что я не произношу их на заседаниях в палате лордов. При его незаурядном уме и энциклопедических знаниях он был бы куда более счастлив, если бы работал у другого хозяина. Меня он считает прожигателем жизни и неудачником.

— Неудачником? — Ванесса удивленно вскинула брови.

— Представьте, что да! — усмехнулся барон, пожав плечами. — Я, например, ненавижу протирать штаны в парламенте. А он упрекает меня за то, что я манкирую своими общественными обязанностями. Сам редкий эрудит и фанатичный книгочей, Джордж лелеет надежду» что я образумлюсь и всерьез займусь политической деятельностью.

— Значит, все книги по философии и политике в вашей библиотеке зачитал до дыр ваш секретарь?

— Отнюдь, я тоже заядлый книголюб: без чтения в деревне легко зачахнуть от тоски, миледи!

Барон тяжело вздохнул и, махнув рукой, осушил рюмку.

— А вы знакомы с трудом Мэри Уоллстоункрафт «В защиту прав женщины»? — прищурившись, спросила Ванесса, страшно гордившаяся тем, что проштудировала книгу, посвященную ущемлению женских прав и считавшуюся в аристократических кругах едва ли не подстрекательством к крушению основ семьи и общества. — Я обнаружила, что разделяю многие воззрения автора на институт брака, особенно те, которые опровергают «священные права» мужей! — с пафосом добавила она и в ожидании ответа горделиво вскинула подбородок.

Дамиен невозмутимо наполнил отменным французским коньяком свою рюмку и лишь после этого ответил:

— Несомненно, отдельные мысли этой ученой дамы вполне разумны, в частности — касающиеся дискриминации женщин в обществе. Но в большинстве своем ее суждения лишены здравого смысла. А вы, миледи, тоже на поверку оказались не такой, какой я вас себе представлял. Вы наивнее и порядочнее, чем обычно бывают бойкие молодые вдовушки.

— Из чего, любопытно узнать, вы это заключили? — спросила Ванесса, покраснев.

— Хотя бы из вашей манеры кокетничать с мужчинами, — ответил Дамиен, скользнув по ней масленым взглядом.

— Я позволяю себе это далеко не со всеми представителями сильного пола! — надменно ответила Ванесса.

— Значит, для меня вы сделали исключение? — удивился барон.

— Вы сами дали мне для этого повод! — парировала Ванесса.

— Возможно. Придется исправить это упущение, — многозначительно произнес Дамиен. — Я знаю одно надежное средство.

В комнате повисла тишина. Дамиен молча выпил коньяк, облизнул губы и спросил:

— Вы всегда заплетаете волосы в косу, ложась спать?

— Как правило, да. А почему вас это интересует? — настороженно спросила Ванесса.

— Мне бы хотелось полюбоваться вашими чудесными волосами в распущенном виде. А еще лучше — разметавшимися в беспорядке по подушке, — сказал Дамиен.

Ванесса поджала губы, не сочтя нужным отвечать на провокационную реплику. Но ее щечки покраснели, что не осталось не замеченным бароном. Лицо барона давно стало пунцовым под воздействием коньяка и жара, исходившего от камина. Его волновало то обстоятельство, что Ванесса не соответствует его прежним представлениям о ней как о вдове скандалиста и развратника. Несомненно, слухи, окружавшие ее имя, не имели под собой основания. Ванесса абсолютно не походила ни на своего покойного похотливого супруга, ни на беспутного братца. Барона обескураживало, что она не была в отличие от большинства дам благородного происхождения, эгоистичной и эгоцентричной, а потому и не спешила предаться с ним утонченному разврату в угоду своей жажде удовольствия. Ванесса была слеплена из другого теста, и разобраться в ее противоречивой натуре оказалось совсем не просто.

Дамиена приятно удивила и обрадовала метаморфоза, случившаяся с его сестрой благодаря благотворному влиянию Ванессы. Даже если она только изображала заботливую и добрую подругу, то делала это мастерски, за что заслуживала поощрения.

Поразил барона и проницательный ум гостьи. Все его прежние любовницы не блистали интеллектом и не являлись приятными собеседницами. Красавица, наделенная неординарными умственными способностями, могла внести в его скучное существование приятное разнообразие. Обрадованный открывающимися перед ним новыми горизонтами, он не спешил приступить к физическому сближению с Ванессой, предпочитая сначала докопаться до глубин ее души. Порой Дамиен ловил себя на том, что он не уверен, стоит ли ему выполнять условия их сделки и превращать Ванессу в свою наложницу. Это выглядело забавно и нелепо, однако его грызли сомнения.

Он решил обольстить эту прекрасную женщину, поддавшись минутному порыву. Ее нарочитая холодность и подчеркнутая неприязнь к мужчинам возбудили его, как брошенная перчатка — заядлого дуэлянта. Барон был уверен, что легко выиграет эту дуэль с заинтриговавшей его очаровательной притворщицей. Однако за несколько последних дней он узнал Ванессу получше, и его суждения о ней и соответственно намерения изменились.

Не оставляя надежды победить в состязании умов, барон уже не хотел довольствоваться вынужденной физической капитуляцией Ванессы. Он поставил перед собой новую, более заманчивую цель: разжечь в ней огонь страсти.

И лучшим способом выполнения этой сложной задачи было, как ему подсказывало чутье, ждать, пока Ванесса расслабится и проникнется к нему расположением.

Предвкушая неминуемое падение этой твердыни, Дамиен упивался рисующимися в его воображении картинами совращения этой недотроги, мысленно перебирал различные способы овладения ею, представляя ее себе в самых обольстительных позах. Однако он помнил, что ему не следует злоупотреблять ее гостеприимством, и поэтому с явной неохотой встал и промолвил: