Виктория Холт - Единственная любовь королевы Страница 22

Нежное напоминание, что она королева.

— Я надеюсь, что смогу быть вам полезен, — сказал он. — Я бы хотел, чтобы вы иногда со мной советовались.

— Милый Альберт, можете быть уверены, что, как только возникнет необходимость, я обязательно это сделаю.

Как только возникнет необходимость! Что она имеет в виду? Но сейчас, в медовый месяц, нельзя раздражаться.

Они вышли из кареты, и Альберт в восхищении замер. Какая замечательная готическая архитектура!

— Террасы сделаны для королевы Елизаветы, — щебетала Виктория.

— Красиво, — пробормотал Альберт. — Величественно. Впечатляет! — А сам подумал: «Как непохоже на Розенау!» Ему вдруг до смерти захотелось очутиться на родине.

— На восток выходят личные апартаменты, — объяснила Виктория. — Апартаменты для государственных деятелей выходят на север, а для гостей — на юг. Но давайте войдем.

Прошлое как будто поглотило его, когда он оказался за этими толстыми каменными стенами, но при этом он не мог не подумать о том, какую, собственно, роль ему суждено играть здесь в дальнейшем. Будь он королем этой страны, принадлежи этот величественный и славный замок ему по праву, каким счастливым и гордым он был бы, введя в него свою невесту.

Но он здесь чужой: благословение всему исходит от ее руки.

— Идемте, Альберт, — говорила она, — я покажу вам мой замок.

Большой банкетный зал напомнил о былых королевских пирах. Альберт представил себе их всех — долгую линию английских суверенов… большей частью мужчин, но и нескольких женщин… Елизавету, которая не позволила ни одному мужчине разделить с нею трон, и Анну, чей муж, придурковатый принц Георг Датский, получал в год 50 000 фунтов стерлингов, тогда как его, Альберта, оценили всего в 30 000.

— О чем вы думаете, Альберт?

— Обо всех королях и королевах, которые тут жили.

— Значит, вы знаете нашу историю?

— Что за вопрос?

— Вы умница, Альберт. Но теперь замок мой.

«Мой», — отметил он. «Наш» — прозвучало бы куда приятней!

Они пошли взглянуть на покои, которые им приготовили.

— Королевская спальня, — сказала она, покраснев и потупя взор.

Он прошел через спальню в другую комнату.

— А это?

— Моя гардеробная.

— Из нее дверь ведет в следующую комнату. — Он открыл дверь. Там тоже оказалась спальня.

Виктория подошла к нему.

— А это, — сказала она, — комната моей дорогой Лецен. Ее комната всегда рядом с моей.

Он почувствовал неприятный холодок. Почему эта женщина вызывает в нем неприятные ощущения? Она ведь всего-навсего гувернантка.

— Теперь все изменится, — сказал он, пытаясь придать своему голосу повелительные нотки.

— О нет, — не задумываясь, ответила она. — Я бы никогда с этим не согласилась. Бедняжке Лецен этого не вынести. Поймите, милый, ее комната всегда была рядом с моей. Тут уж ничего не поделаешь. Это было бы слишком немилосердно. Кроме того, я бы этого не хотела.

Ее любящий взгляд не соответствовал надменности тона, но, конечно же, в это мгновение королева в ней преобладала.

Он оставил ее и спустился в гостиную. Виктория была безмерно счастлива. Какой же он восхитительный, какой красивый! Лецен еще не прибыла. Она приедет только вечером, а жаль: можно было бы заскочить к ней и немного поболтать. Дорогого лорда Мельбурна она попросила приехать в Виндзор послезавтра. Она не могла чувствовать себя совершенно счастливой, если его не было рядом.

А пока рядом с ней был ее дорогой Альберт.

Она была недовольна своим внешним видом — слишком бледная. За последние дни она страшно устала; по сути, она еще не оправилась от простуды, которой, ко всеобщему и к своему собственному страху, подверглась неделю назад. Она должна быть здоровой в свою первую брачную ночь. Она превозмогла усталость и спустилась в гостиную.

Альберт сидел за роялем и играл, играл божественно, да и выглядел божественно.

Когда она вошла, он встал и обнял ее. «Какое блаженство, — подумала она. — Как я люблю моего дорогого Альберта».

— Мой милый Альберт, я прервала вашу игру, а она была так прекрасна.

Он снова сел за рояль.

Через некоторое время он оставил рояль, подошел к ней и сел на скамеечку у ее ног. Они говорили о будущем. Она сказала, что такой замечательный муж — это счастье и что у нее еще ни разу в жизни не было столь прекрасного вечера, несмотря на то, что простуда ее еще не прошла и ей столько всего пришлось пережить за последнее время.

Ей нужно лечь пораньше, сказал Альберт, и она послушно согласилась.

На следующее утро они встали рано и перед завтраком совершили прогулку на, как сказал Альберт, удивительно свежем воздухе.

Февральский воздух, заметила Виктория, был даже чересчур свеж, но это не так важно, потому что ее согревает любовь Альберта; и еще она сказала, что не хотела бы ничего другого, только бы гулять холодным февральским утром по виндзорским паркам и чтобы рядом с ней был ее дорогой муж.

Она так проголодалась, что заговорила о завтраке.

Альберт снисходительно улыбнулся: она, право, как ребенок.

— Но, но, — засмеялась она, — не забывайте, что я на три месяца старше вас.

— Кто бы мог поверить, — сказал он.

— Но об этом же все знают. — Она вдруг посерьезнела: — Вот одно из неудобств жизни королей: все о них все знают.

— Так уж и все! — сказал он. — А не склонна ли моя дорогая Виктория преувеличивать?

— Я этого не замечала!

— Но ваши слова были не совсем правдивыми.

Она ненадолго задумалась.

— А нужно быть правдивой. Это я запомню. Спасибо, Альберт, что обратили мое внимание. Я вижу, вы будете относиться ко мне по-доброму.

В этот миг он любил ее. Все образуется. Она очаровательна, его дорогая маленькая женушка. Он испытывал благоговейный страх из-за того, что окружение королевы может вести себя по отношению к ней неподобающе.

— Идемте, ангел мой, — сказала она, — идемте завтракать.

Рука в руке они вошли в замок, где Альберта ожидал неприятный сюрприз.

За столом для завтрака восседала баронесса Лецен. На принца она едва глянула, сразу же устремив взоры на Викторию.

— Доброе утро, моя дорогая Дейзи.

Дейзи! Ее имя вовсе не Дейзи. Он узнал все, что мог, об этой дочери лютеранского пастора, по крайней мере, то, что зовут ее Луизой.

— Любовь моя, как вы себя чувствуете сегодня утром?

— Ах, я так счастлива, моя дорогая.

Баронесса одобрительно кивнула. Сказала «доброе утро» принцу, как будто только сейчас его заметила.

Она налила Виктории кофе.