«Пегас» - Лоран Ришар Страница 6

слегка дезориентировал. Притяжение было магнетическим, почти как физическое ощущение. Я напоминал себе время от времени делать глубокий вдох, пока Клаудио продолжал говорить, отмечая, например, что, похоже, марокканская разведка нацелилась на необычайно большое количество французских мобильных телефонов. Мне приходилось повторять себе, чтобы не позволить своему воображению зайти слишком далеко. Скептицизм крайне важен для любого репортера — он помогает избежать досадных ошибок, таких как подыгрывание недобросовестному источнику, у которого есть своя корысть, или волнение по поводу потенциально важной истории, которое пересиливает здравый смысл и тщательную проверку. Проверка данных из этого списка заняла бы месяцы. Поиск жертв, готовых позволить нам проанализировать их телефоны на предмет наличия слежки со стороны Pegasus (и молчать об этом, пока мы будем готовить материал), был бы очень деликатной операцией. Клаудио и Доннча столкнулись с более сложной задачей, даже имея на руках потенциально скомпрометированные телефоны для анализа. NSO разработала Pegasus не просто как троянского коня; он был спроектирован как невидимый троянский конь. Лучшие эксплойты для киберслежки не оставляют после себя никаких заметных следов, а NSO считалась лучшей в этом деле по части заметания следов. Собрать неопровержимые судебные доказательства было непростой задачей, а судебная экспертиза — это только половина дела.

Клаудио, Донча, Сандрин и я говорили о том, чтобы начать расследование деятельности частной компании, чьей целью является цифровое наблюдение, — компании, которая трубила о своей способности "Найти кого угодно и где угодно". Учитывая, что иностранные правительства на пяти континентах платили NSO четверть миллиарда долларов в год именно за это, шпионская система компании, вероятно, была очень хороша в этом деле. К моменту завершения нашей первой встречи мы все четверо понимали, во что нам предстоит ввязаться, а Клаудио — больше всех. Перед тем как расстаться, он дал нам с Сандрин еще один жесткий набор инструкций: сказал, что мы должны пойти и купить новые устройства — никаких SIM-карт! — предназначенные исключительно для общения друг с другом. Мы вчетвером и все остальные участники проекта не должны были разговаривать по мобильному телефону. Ни сообщений iMessage, ни сообщений Signal, ни звонков WhatsApp. По настоянию Клаудио мы уже купили новые специализированные ноутбуки — PC, а не Mac, — чтобы поставить жесткую стену между проектом "Пегас" и всей остальной работой, которой мы занимались. Если мы продолжим этот проект, подумалось мне, главной движущей силой операции станет паранойя.

Когда Клаудио и Донча ушли вечером, договорившись встретиться на следующий день, в моей голове уже крутились мысли о трудностях, связанных с этим расследованием. Сам список был большой неизвестностью. Мы были уверены в источнике утечки, но это было неважно. Нам предстояли месяцы проверки подлинности данных из списка, перепроверки каждого факта и каждой истории, всплывшей из этих десятков тысяч телефонных номеров. Нам предстояло проделать эту работу, пытаясь жить в условиях физических и социальных ограничений, наложенных на нас самой смертоносной за последнее столетие глобальной пандемией. Мне также было трудно представить, что у нас сложатся комфортные рабочие отношения с Клаудио, который в тот первый день не показал даже намека на улыбку. Доннча был гораздо более открытым и покладистым, но у двадцатисемилетнего кибер-исследователя, как мы узнали позже, тоже были веские причины опасаться репортеров. К этому следует добавить, что расследование придется проводить в условиях абсолютной секретности — пузырь, который легко может лопнуть от одной неосторожной ошибки.

КЛАУДИО предложил интересное упражнение для нашей встречи во второй день в Берлине — "наброситься на низко висящие фрукты". Он достал из сумки неиспользованный USB-накопитель, все еще в упаковке, и помог мне безопасно загрузить резервную копию всего файла цифровых контактов с моего личного мобильного телефона. Затем Клаудио подключил незапятнанный USB-накопитель к защищенному ноутбуку, который он использовал для доступа к списку, и запустил автоматическую программу, которая сопоставила номера мобильных телефонов из моего файла контактов с номерами мобильных телефонов в данных. Первым совпал номер чиновника из министерства иностранных дел Турции. Его номер был у меня, потому что я попросил у него интервью во время работы над статьей о секретных поставках оружия между турецкими спецслужбами и джихадистскими группировками на севере Сирии.

Следующим был номер телефона Хадиджи Исмайловой, самой известной и бесстрашной журналистки-расследователя в Азербайджане. Я хорошо ее знал. Хадиджа уже более пятнадцати лет вела репортажи о финансовой коррупции президента Азербайджана Ильхама Алиева. Сорокачетырехлетняя Исмаилова получила множество международных премий за свою журналистику. Она также заслужила гнев Алиева и его тайной полиции. Хадиджа подвергалась преследованиям, шантажу и тюремному заключению со стороны правительства Алиева; в тот момент она жила под домашним арестом в Баку. В течение многих лет она находилась под почти постоянным физическим наблюдением.

Я действительно видел некоторых из шпионов в дозоре Хадиджи — пузатых парней с кустистыми усами и в плохо сидящих плащах, — когда был в Азербайджане в 2014 году. Я был начеку, потому что первое, что сделала Хадиджа, когда мы встретились, — предупредила меня о железном куполе слежки Алиева. Хадиджа объяснила, что за любым, кто был замечен в ее компании, скорее всего, будут шпионить. "Не делайте в своем гостиничном номере ничего такого, что вы не хотели бы видеть опубликованным", — сказала она мне. Она не шутила.

У меня было два отдельных номера для Хадиджи, но я всегда тщательно следил за тем, чтобы звонить или писать только на ее специальный секретный номер, который я обозначил как "Khadija-Safe" в своем файле контактов. Оказалось, что номер, указанный в утечке данных на сайте, номер, выбранный азербайджанским правительством в качестве целевого, и есть "Хадиджа-Сейф". Возможность того, что Хадиджа все еще находится под наблюдением, не стала для меня сюрпризом. А вот возможность того, что ее преследует Пегас, была.

Сообщалось, что NSO лицензировала свою шпионскую систему более чем в сорока странах, но Азербайджан никогда не фигурировал ни в чьем списке. Если NSO продала лицензии на оружие кибершпионажа правительственным агентствам Азербайджана — страны, чей ежегодный послужной список нарушений гражданских свобод, политических репрессий и откровенных пыток неизменно попадает в первую десятку "плохих игроков" наряду с Китаем, Северной Кореей, Сомали и Сирией, — неизвестно, как далеко и широко улетел Pegasus. Это была леденящая душу мысль, потому что в короткой истории индустрии кибероружия на продажу слежка была лишь началом проблемы. Там, где киберслежка широко применялась, часто возникали серьезные жертвы.

Впервые я узнал об этой индустрии летом 2011 года, когда два репортера Wall Street Journal наткнулись на кишащий компьютерами офис в Триполи через неделю после того, как повстанцы свергли убийственного ливийского диктатора Муаммара