Я так не хотела. Они доверились кому-то одному, но об этом узнал весь интернет. Истории борьбы с шеймингом и преследованием - Кэрри Голдберг Страница 17

Через несколько дней после того, как Капрони вынесла решение, я сняла трубку и набрала номер Мэттью.

— Это еще не конец, — начала я. — Мы можем подать апелляцию.

— Я не смирился с тем, что произошло, — сказал он. — У меня есть вся моя жизнь, чтобы бороться с этим. Я не собираюсь сейчас сдаваться.

На другом конце провода я пустилась в счастливый танец. Мэттью, человек, который год назад был настолько подавлен, что едва мог смотреть мне в глаза, был сосредоточен и полон решимости. Он преобразился. Это то, ради чего я работаю.

Когда люди обсуждают человеческие жертвы насильственных преступлений, они часто ссылаются на «жертв» и «выживших», как в «до» и «после». Но, мне кажется, они описывают пассивные состояния бытия. Мне нравится сосредотачиваться на борьбе. Когда я сражаюсь бок о бок с клиентом, мы находимся в окопах, разрабатываем стратегию, ведем наблюдение и планируем следующую атаку. Именно тогда я часто вижу, как происходят перемены. Мои клиенты становятся воинами. Я наблюдала за тем, как это происходило с Мэттью, когда он начал рисовать графики и делать записи в своем журнале преследования. Он сказал мне, что чувствует себя так, как будто пытается навести порядок в хаосе, как будто возвращает себе контроль над жизнью.

24 мая 2018 года мы подали апелляцию в Апелляционный суд США второго округа. Более двадцати организаций, включая аналитические центры по вопросам конфиденциальности, группы защиты прав потребителей, провайдеров услуг по борьбе с бытовым насилием и экспертов подписали консультативные заключения в поддержку нашей апелляции. Некоторые из самых мощных лоббистов крупных технологических компаний представили консультативные заключения в поддержку Grindr.

К октябрю 2018 года, почти через два года после того, как Мэттью впервые пришел ко мне, наше дело стало одним из самых известных в стране по разделу 230. В юридических вузах приводили наше дело в пример. Оно заинтересовало не только юристов. Однажды в аэропорту я взяла экземпляр Harper’s, чтобы почитать в самолете. Я пролистала его и обнаружила, что журнал опубликовал часть моего иска.

У нас были устные прения во втором округе 7 января 2019 года. Зал суда был битком набит зрителями — журналистами, будущими юристами, адвокатами по борьбе с домашним насилием, — собравшимися в соседней комнате и наблюдавшими за происходящим на мониторе. Мы с Тором готовились к этому слушанию месяцами, надеясь, что Апелляционный суд, рассматривающий сложные вопросы безопасности «белых воротничков», признает ошибочность решения Капрони. Она не только проигнорировала прецедент, но и явно неправильно поняла некоторые ключевые факты, лежащие в основе этого дела.

Почти три месяца спустя, 27 марта 2019 года, мы испытали еще один удар. Апелляционный суд подтвердил решение Капрони. Мэттью не увидит справедливость и Grindr не грозит никакая ответственность.

Решение Апелляционного суда — это не поражение. Мы попросим суд пересмотреть это решение. Если суд все же поставит на первое место интересы жадной компании, а не безопасность уязвимых лиц, Конгресс должен действовать.

Это дело касается не только справедливости для Мэттью. Мы боремся за право будущих жертв подать в суд на любую технологическую компанию, которая сознательно или по небрежности помогает обидчикам и наносит тем самым ущерб жертвам. Мы предупреждаем технологические компании. Слишком долго приложения для знакомств и другие цифровые продукты позволяли сталкерам, психам, ублюдкам и извращенцам совершать ужасные преступления, которые подвергали нас всех риску. Пришло время привлечь к ответственности эти компании. Им нужно задуматься об ответственности, которую они несут перед всеми нами. Grindr и им подобные могут попытаться защититься от меня своим батальоном модных адвокатов. Но у меня тоже есть армия воинов. И у нас есть явное преимущество. Мы сражаемся на стороне правых.

3. Ублюдки у власти

Когда я открыла свое бюро в 2014 году, оно находилось в единственном месте, которое я могла себе позволить — комнате без окон, площадью чуть больше пяти квадратных метров, с письменным столом в общем рабочем пространстве в Дамбо, бруклинском районе с булыжными мостовыми и бородатыми хипстерами. Мой офис был отделен стеклянной перегородкой от помещения по соседству, арендованного какими-то чуваками, работающими на стартап из Сан-Франциско. Они собрали внушительную коллекцию пустых коробок из-под хлопьев и пивных бутылок и даже обзавелись роботом, управляемым кем-то из их штаб-квартиры на Западном побережье. Время от времени эти ребята устраивали шумные собрания, споря с роботом, который носился по ком- нате.

Я провела много часов в этом тесном пространстве, усердно работая для нескольких клиентов, которые у меня были. Среди них была женщина, чей психованный экс пытался выкинуть ее из движущейся машины и вытащил нож, когда она держала своего маленького ребенка, и бывшая звезда реалити-шоу, которую преследовал в социальных сетях одержимый фанат. Я также представляла интересы женщины, недавно иммигровавшей с Филиппин. Ее бывший тайно записал ее во время секса на видео, а затем завалил мою клиентку сотнями сообщений с требованием заняться с ним сексом в отеле Нью-Джерси. Он пригрозил, что если она не подчинится, то он отправит видео ее новому мужу и разместит в интернете, что он в конечном счете и сделал. Я смогла добиться, чтобы этот кусок дерьма был арестован и обвинен в домогательствах — это была одна из первых моих побед.

В течение почти года большинство клиентов, которых я представляла, сражались с психами, такими как мой бывший, и неадекватами — мошенниками, шантажистами и аферистами. Все изменилось однажды холодной январской ночью, когда я получила электронное письмо, в котором шла речь о новом виде преследования — со стороны чиновников. Я называю этих преступников «ублюдками». Я понимаю, что термин «ублюдок» используется для обозначения всех типов злодеев. Но в таксономии правонарушителей Кэрри Голдберг я использую этот термин очень специфическим образом: основной принцип человеческой порядочности заключается в том, что, когда кто-то страдает, вы делаете все возможное, чтобы помочь. А вот ублюдки поступают наоборот. Некоторые эксплуатируют отчаявшихся жертв ради собственной финансовой выгоды; я называю этих жадных говнюков «ублюдочными жадинами». Другие действуют исходя из высокомерного убеждения, что их долг — преподать урок жертве сексуального насилия. Эти ублюдки — невежественные, самодовольные засранцы. Они публично позорят жертву, успешно добиваясь того, чтобы страдания моих клиентов увеличивались экспоненциально.

Письмо, которое я получила тогда, мне переслала моя дорогая подруга и коллега Аннмари Кьярини, координатор жертв Инициативы по защите гражданских прав в киберпространстве (CCRI), удивительной организации, занимающейся борьбой с порноместью. Письмо было от женщины, нуждающейся в помощи для своей семнадцатилетней дочери, которая оказалась в ловушке. Девушка-подросток, которую я буду называть