Нина Ненова - Формула счастья Страница 9

— Да! Однако…

— Что «однако»? Что «однако»? — неожиданно повысил он голос. — Знаешь, до чего мы дошли? Человечество в кризисе, на пороге стагнации, морального и психического срыва!.. А знаешь ли, что и по сию пору юсы отказываются объяснить нам, зачем те дьявольские сооружения около их посольства? А сами хотят получить в вечное пользование еще участки, чтобы возвести на них такие же сооружения! А если эти конструкции — какое-то их оружие? Что тогда? А ты спросил у меня, что я чувствую, глядя, как мы идем к пропасти, к своей гибели, но ничего не могу сделать и только должен улыбаться этим чудовищам, любезничать с ними и выдумывать, какими бы компромиссами закрепить наши отношения хотя бы на нынешнем этапе? Хотя бы потому, что может стать еще хуже. И станет, если не принять сейчас каких-то мер. Решительных!

Зунг с вызовом сжал кулаки и стукнул ими по столику. Он задыхался, ноздри его нервно подрагивали, глаза горели гневом и ненавистью.

— Есть только один выход, Тервел! Заселение! Оно прервет связи с ними. Обеспечит нам время прийти в себя, освоить их достижения. Потому что среди переселенцев кроме преступников и больных будет и много способных и смелых людей. Они проникнут в среду юсов, узнают их, найдут их уязвимые места. Да и Эйрена будет не совсем недоступна для нас. Я, а после меня мои преемники, будут посещать ее каждый год…

— Каким образом?

— На юсианском звездолете, который будет перевозить нас туда и обратно. Но заметь, он будет садиться не тут, а на Луне. Слава богу, хоть до нее мы в состоянии добраться сами! Так что изоляция Земли действительно будет полной, а у нас одновременно появится возможность охранять интересы переселенцев!

— А также получать доклады упомянутых «способных людей», — добавил я. Его план начал мне казаться хорошо продуманным.

— Именно! — горячо подтвердил Зунг. — И еще одна огромная выгода: по договору, по истечении тридцати лет, когда, я уверен, у нас уже будет своя флотилия звездных кораблей, Эйрена станет нашей! Нашей, представляешь себе? Новая Земля! Нетронутые ресурсы, удобная стратегическая позиция, так как расположена близко к планетам Юс. Вообще, мы быстро наберем силу, Тервел! Нас влечет вперед. У нас есть амбиции, способность к борьбе, жажда победы. А юсы? — он откинул голову и презрительно рассмеялся. — Нет у них человеческой души! Их единственное преимущество в том, что возникли они несколькими тысячелетиями раньше. Но несмотря на это мы займем то место, которое нам полагается! И это будет первое место, и никакое другое!

Его энтузиазм заразил меня. В моем воображении человечество уже запевало свои триумфальные гимны. И все-таки я спросил:

— Так-то оно так, но если причиной смерти Фаулера и Штейна окажется сама планета?

— Я же объяснил тебе, в чем причина их смерти, — резко ответил Зунг. — И запомни, проект будет осуществлен. При любом раскладе!

— Даже ценой других, может быть тысяч, человеческих жизней?

— Да! Чтобы жили миллиарды!

— Но в чем смысл? Если Эйрена непригодна для нас…

— У нас будет тридцать лет изоляции. А это немало. Я сказал устало:

— Нет, господин Зунг. Я не могу согласиться с вами. Лучше будет, если я откажусь от поездки.

— Тебе поручено задание, Тервел! Ты не имеешь права отказаться!

— Если я и полечу, то вероятнее всего, вернусь с той правдой о случившемся, какая для вас неприемлема.

— Ты вернись с фактами, а истину мы восстановим тут. Вместе!

— Даже если между нами возникнут разногласия? Зунг взорвался:

— Слушай, Тервел, пора тебе понять некоторые вещи! У Земли будет другое будущее! Весьма отличное от настоящего. Я позабочусь об этом. Независимо ни от чего! — Тут он почувствовал, что переусердствовал, и добродушно добавил: — Есть одна древняя китайская поговорка, Тервел… «Тот, кто стоит прямо, не боится, что тень у него кривая».

— «Тень вращается вокруг дерева», господин Зунг. Это болгарская поговорка.

— Тервел! Дорогой мой Тервел, — засмеялся он, — в твоих интересах быть несговорчивее. «Настоящее исполнено возможностями для будущего!»

Я холодно прервал его:

— Я не привык к ультиматумам, господин Зунг. Если вы ожидаете приобрести в моем лице очередную послушную пешку, то будете разочарованы. Быть может, я получу и поддержку..

Он скрестил руки на груди и с насмешкой спросил:

— От кого ты получишь поддержку Тервел? От кого! Не отюсовли?

— А если все же они доброжелательны к нам, то почему быинет?

— Потому что ты человек. Именно поэтому! Я знаю, ты все вынесешь. Все! Но не будешь просить у них помощи. И ты это знаешь.

Да, я это знал. Но состроил гримасу невероятного недоумения.

— Весь наш разговор до сих пор, — начал я, доверительно понизив голос, — создал у меня впечатление, что, в отличие от моего шефа, вам, господин Зунг, будет гораздо спокойнее, если я отправлюсь на Эйрену с предубеждением. А в чем причины? Не связаны ли они с некоторыми вашими опасениями…

— Опасения мои в данный момент касаются личнр тебя, Тервел, — Зунг вытянул губы и сдул несуществующую пылинку с лацкана своего элегантного пиджака. — Тебя! И вообще, поверь мне, самым разумным будет, если ты ответственно выполнишь поставленную задачу. Она тебе ясна?

Я предпочел промолчать, а он довольно и чуть надменно мне кивнул:

— Выполни ее и не пожалеешь, Тервел! Вей А Зунг всегда умел ценить людей!

Зунг посмотрел на часы и я, полагая, что он хочет закончить нашу встречу, охотно поднялся с кресла.

— Сядь, сядь! — его лицо просто сияло любезностью. — У нас еще есть немножко времени.

Вскоре зазвонил телефон, и Зунг поднял трубку. Я знал, чего он ждет!

Когда монолог на той стороне провода прекратился, он долго и печально рассматривал противоположную стену. Наконец заговорил с каким-то странным мяукающим акцентом:

— Знаешь, Тервел, теперь, после нашего решения работать вместе, я уже могу говорить с тобой как с другом. Так вот что я тебе скажу: хорошо, что ты не смог прочесть запись на пленке. Она бы тебя только запутала.

Жаль! Здорово работают его люди! Пропал старик, и напрасно…

— Почему вы думаете, что я ее не прочел? — Я старался говорить с иронией.

Зунг снисходительно пожал плечами.

— Дженетти был способным ученым, — сказал он задумчиво, — но как человек… Сейчас, думая о нем, понимаю: и он был очень мнителен.

Я всмотрелся в его лицо. Он, как всегда, улыбался, но… Глазами его, казалось, смотрела смерть! Наклонив голову, он наблюдал за мной с нескрываемым любопытством.