Дейкр Стокер - Дракула бессмертен Страница 60

Холмвуд поднял веки… и его сердце замерло вновь. Прекрасное лицо Люси на глазах разлагалось. Бледная кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок, запах сирени сменился могильным зловонием. Губы вытянулись в тонкие тугие струны и не скрывали клыков. Из рук, обвивших его шею, полезли, буравя гниющую плоть, черви. Люси открыла рот — и извергла поток извивающихся личинок.

Парализованный страхом, Артур отшатнулся к стене. Минута любви обернулась кошмаром.

— Сжалься надо мной! — закричал он.

Мышцы и сухожилия Люси стекали с костей густой черной слизью. Мелодичного голоса как не бывало — теперь ее слова звучали гулким набатом:

— Сжалиться? Как ты пожалел меня, вогнав кол в мое сердце… любимый!

Она накинулась на него как бешеная собака. Длинные когти пронзили запястья Артура, пригвоздив его к обитой палисандром стене.

Люси широко, до невозможности широко раскрыла пасть, нацелилась клыками на горло Холмвуда — и заставила его утихнуть, с мясом вырвав гортань. Доживая последние секунды, он с ужасом наблюдал, как возлюбленная, запрокинув в экстазе голову, купается в горячей крови.

— Люси!

Артур с криком проснулся, плохо соображая, где находится. Так он все-таки умер?..

Вскоре его взгляд сфокусировался на привычной обстановке спальни. Не вставая с кровати, он пощупал шею. Никакой раны, никакой крови. Всего лишь кошмар. Дыхание участилось, сердце бешено стучало. Так недалеко и до сердечного приступа.

Совсем рядом послышался тихий всхлип. Встревоженный Холмвуд перевел взгляд на другую сторону кровати.

Там плакала Бет. Такого страдания в ее глазах ему еще не приходилось видеть. Что произошло, догадаться нетрудно. Во сне он произнес имя Люси. Страшно представить, как больно его жене!.. Не сказав ни слова, Бет выбежала из комнаты. Теперь всхлипывания доносились из-за деревянной двери уборной.

Сейчас ее не утешить никакими словами… Холмвуд презирал себя. Бет любила его искренне, всей душой. Но чем больше она его любила, тем равнодушней становился он, потому что не мог предать Люси даже спустя все эти годы.

Он влюбился в нее с первого взгляда. Как и остальные: Джонатан и Мина Харкер, Джек Сьюард, Квинси П. Моррис.

Когда Джонатан стал членом коллегии адвокатов и отправился в Трансильванию, где его ждала судьбоносная встреча с князем Дракулой, Мине хотелось как-то заполнить возникшую в ее жизни пустоту. Люси нашла замечательный способ скрасить одиночество подруги — устроила в своем доме в Уитби благотворительный вечер в поддержку неимущих Уайтчепела. Всем троим — Джеку, Моррису и Артуру — выпал шанс потанцевать с мисс Вестенра. Все трое страстно полюбили ее. Друзья заключили между собой джентльменское соглашение: каждый будет ухаживать за мисс Вестенра в меру своих способностей — и пусть победит самый достойный. Никогда еще Холмвуд не испытывал такой радости, как в день, когда Люси предпочла его другим. Друзья подняли бокалы за их счастливый союз, и с тем большей гордостью Артур пригласил их быть шаферами на грядущей свадьбе. Свадьбе, которая так и не состоялась.

С трудом передвигая ноги, он подошел к туалетному столику и долго смотрел на убогое отражение в зеркале. Ему давно хотелось умереть — чтобы ничего больше не чувствовать, чтобы оказаться вместе с Люси на небесах. Может, причиной было чувство вины, но сколь отчаянно Артур жаждал смерти, столь же сильно он ее и боялся. На войне каждому убийству находилось оправдание. Бог простит его, ведь он боролся за правое дело против дурных людей. Трое, которые пали от его руки на дуэлях, — совсем другое дело. Из страха обречь себя на вечные муки в аду он не решался покончить жизнь самоубийством и потому искал возможности переложить это бремя на других. Холмвуд шел на намеренную провокацию — после нанесенных им оскорблений выбора у этих людей не оставалось. В каждом поединке ему далась честная победа, и все же в нелепой гибели противников повинна лишь его трусость.

Он притронулся к шраму на правой щеке, затем пальцы потянулись к месту, где когда-то находилась мочка уха. В голове прозвучали слова Квинси Харкера: Дракула вернулся, чтобы отомстить, и вы это знаете. Помогите мне покончить с ним рази навсегда.

Холмвуд вернулся мыслями в то далекое утро, которой последовало за ночной расправой над Люси. Стоя перед статуей Христа в семейной часовне, он поклялся именем Люси, что не успокоится, пока не уничтожит демона, загубившего ее жизнь.

Она явилась ему во сне по воле Господа, чтобы напомнить об этой клятве. Двадцать пять лет были растрачены впустую; теперь Бог призывал Артура Холмвуда вернуть старый долг. Только тогда можно надеяться на спасение и вечность рядом с Люси. Утром он отправится в Лондон на поиски демона.

Глава XXXIII

Когда Стокера увезли в больницу, Квинси поспешил на съемную квартиру. Напомнила о себе жестокая действительность. Теперь единственное препятствие на пути Басараба устранено — роль Дракулы достанется ему. А Дин, между тем, погряз в долгах и не настолько глуп, чтобы отменить спектакль, поэтому все управленческие обязанности неизбежно переходят к нему. Чем это обернется для Квинси?

Хотя в устах Басараба монолог графа производил ошеломляющее впечатление, Квинси был не на шутку встревожен. Облагораживать Дракулу недопустимо. Больше всего юноше хотелось сказать Басарабу правду… но как? «Герой вашего народа — монстр, который разрушил мою семью и убил моего отца. Теперь для меня дело чести выследить и уничтожить его». Безумие. Кто ему поверит без доказательств?

Квинси мерил шагами комнату. Первым делом нужно вернуться в «Лицей» и принести Дину извинения за грубость. Без его поддержки не обойтись.

На следующее утро юноша отправился в театр. В газетах ни о вчерашних событиях, ни о состоянии мистера Стокера ничего не сообщалось. Квинси это не удивляло: все произошло поздно вечером, вряд ли новости успели попасть в утренний выпуск.

Дина в театре не было; зато к нему сразу подошел администратор «Лицея», мистер Эдварде. Обычно с лица Эдвардса не сходила широкая улыбка, но сейчас несвойственная этому человеку угрюмость заставила заподозрить неладное. Накатившая паника отдалась в желудке глухой болью. Неужели Дин так рассердился, что решил отменить постановку?..

Однако судьбе было угодно, чтобы порожденные умом Квинси страхи побледнели в сравнении с реальностью. Эдварде передал ему записку, которую кто-то оставил для него на входе.

Юноша нахмурился. Он строго-настрого внушил всем служащим, чтобы опасались моложавой дамы, которая может представиться его матерью. Никому и ни при каких обстоятельствах нельзя было впускать ее в театр или сообщать ей адрес Квинси. В конце концов, он еще не знал, на чьей она стороне.