М. Роуз - Великое зло Страница 6

Малахай отряхнул руки и пошел вперед.

– Мы почти на месте.

Через несколько минут тропинка прекратила петлять, стала прямой, как центральный проход собора, и наконец оборвалась.

Малахай широко раскинул руки.

– Добро пожаловать в мой тайный сад.

Здесь росли дубы. Под их кронами воздух радовал прохладой. Нес аромат земли и мха – чувственный, темный.

Высыхая, мох пахнет дубовой корой, палыми листьями, даже морем. Еще во времена Античности люди понимали, что запах самого мха не важен, – важно то, что он способен связывать другие запахи. Именно тонкий запах мха сводил все ароматы в единое целое, создавая новый, бархатистый мягкий аромат. Делая его изысканным, необычным и незабываемым.

– Изумительные деревья, – прошептала Жас.

– Величавые.

Дуб играл в мифологии важную роль и имел для Жас особое значение.

– «Друид» значит «ведающий дуб», – сказала она. – Все друидические ритуалы вершились в дубовых рощах.

– О! Тебе пришли на ум кельты… Забавно.

– Почему?

Малахай не ответил, только сделал знак рукой: пойдем.

Тропинка вилась меж деревьев, теряясь под наслоениями сухих листьев, сломанных веток и желудей. Жас снова споткнулась, не удержалась на ногах и начала падать.

Уже у самой земли Малахай успел подхватить ее под руку и поддержать.

– Как ты? – спросил он с той озабоченностью, которую ей часто доводилось слышать прошедшим летом.

– Отлично. Спасибо.

– Осторожней. Земля здесь неровная, нога может провалиться, а под листвою не разглядеть.

Жас кивнула. Меньше всего она сейчас думала про неровную почву под ногами. Мох, гниющие листья, сырая земля издавали резкий терпкий запах, и этот запах пьянил ее. Ароматы кружили голову и мутили рассудок. Казалось, она ощущает бег времени. Вращение Земли, цветение и увядание растений, смену сезонов. Живое рождалось и умирало, становясь пищей следующим поколениям.

Запах возрождения? Или смерти?

Они подошли к огромным валунам, сложенным в двойной круг. Ей доводилось видеть древние каменные календари и в Европе, и в Новой Англии. Сейчас сомнений почти не возникло. Понятно, почему Малахай упомянул ее увлечение кельтами.

Он провел ее вокруг этих величественных развалин, Жас внимательно рассматривала их.

– Когда это было сооружено? Ты ведь наверняка знаешь, – спросила девушка.

– Предварительная датировка – две тысячи лет до нашей эры.

– Немыслимо. – Жас испытывала возбуждение и азарт.

Она приблизилась к мегалиту с полуденной стороны, не заходя внутрь круга, и углубилась в изучение. Через несколько минут ей удалось рассмотреть обе стороны и исцарапанную поверхность камня.

– Смотри, выжжены какие-то знаки! Похоже, здесь проводили ритуалы.

– Я тоже так думаю, – ответил Малахай. – Но проверить это мы не можем.

– Ты прав. Как и расшифровать резьбу… Мы знаем о прошлом так мало!

Она положила руку на иссеченный непогодой камень, пытаясь представить, что – или кто – когда-то лежало на его гладкой поверхности.

– Мы знали бы гораздо больше, если б не боялись заниматься исследованиями за рамками того, что называется традиционной наукой, – фыркнул Малахай.

Его слова задели ее, но Жас промолчала. Самюэльс был одним из ведущих в мире специалистов по реинкарнации. Последние два месяца прошли в спорах: Жас отказывалась признавать факт перерождения. Да, летом в Париже у нее было несколько необъяснимых видений. Или все-таки галлюцинаций? Почему нужно считать, что она вспомнила фрагменты своих прежних жизней? Да, приступы возникали всякий раз как реакция на запах – как будто запахи переключали что-то в ее разуме. Но ведь ничего сверхъестественного в этом не было! Существует множество природных галлюциногенов, которые срабатывают именно так, если их вдохнуть или принять внутрь. Шаманы, монахи, мистики, суфии издавна используют их, чтобы войти в медитативное состояние и вызвать видения.

Малахай был уверен, что дикие скачки ее сознания – это память о прежних рождениях, но Жас не торопилась разделить эту его точку зрения. В конце концов она потребовала, чтобы наставник дал ей время и не докучал: она хотела самостоятельно во всем разобраться. Он с неохотой согласился. Хотя по-прежнему позволял себе подобные колкости.

– Как ты думаешь, кто соорудил это? Американские аборигены? – вернулась Жас к интересующей ее теме.

– Ну, мы находили наконечники стрел, глиняные черепки – это действительно образцы палеоиндейской культуры. Но мы полагаем, что были еще другие. Раньше.

– Кельты?! Ты вправду так думаешь?

– Пойдем. Я покажу тебе кое-что еще.

Каменный круг сам по себе стоил того, чтобы бить ноги.

– Еще? На самом деле? Это изумительно, Малахай! А что еще?

– Много всякого. Это место – прямо-таки шкатулка с сюрпризом: на двухстах сорока пяти акрах мы обнаружили по крайней мере пять мест, где есть настолько же древние развалины.

– Как давно эти земли принадлежат твоей семье?

– Группа философов-трансценденталистов, обнаружившая это место, верила в священную природу этих мест. Но из всех них только у моего предка Тревора Телмеджа были средства, чтобы выкупить землю. Он приобрел ее в конце девятнадцатого века и намеревался обустроить здесь прибежище. В библиотеке есть даже планы постройки.

– А потом?

– Его застрелили.

– Ужасно.

– Преступника так и не нашли. Я подозреваю братоубийство. Дэвенпорт Телмедж быстренько женился на вдове погибшего брата, переехал в его фамильное гнездо, усыновил детей и взял на себя управление всем семейным достоянием. Младшим братьям оставалось только кусать локти.

В тоне Малахая проскальзывали странные нотки. Он рассказывал о Дэвенпорте, пожалуй, даже с сочувствием: необычно по отношению к тому, кто, возможно, убил брата.

Лес начал редеть. Пробираясь сквозь траву и кустарник, они подошли к земляной насыпи; ступени вели наверх, к маленькой каменной лачуге. Она почти полностью ушла в почву, только вход виднелся. Еще одна типично кельтская конструкция того периода. Девушке ужасно хотелось остановиться и рассмотреть хижину внимательнее.

– Можно? – спросила она Малахая.

– На обратном пути.

– Это место – настоящий клад. Почему я не видела упоминаний о нем ни в одной статье? Как тебе удалось хранить его втайне так долго?

– С огромным трудом. Ведь гибель Тревора Телмеджа широко обсуждалась в печати. Историки страсть как любят перемывать косточки известным семействам – особенно если в их шкафах обнаружится несколько спрятанных скелетов. Пришлось приложить множество усилий, чтобы не допустить сюда посторонних.