Магазин работает до наступления тьмы (СИ) - Бобылёва Дарья Страница 6

— Именно, — смягчился Хозяин, еще раз взглянул на часы, подхватил свой чемодан и вышел из магазина.

— Не бойся, — сказала Женечке подошедшая Матильда. — Уж один-то день продержимся.

Входная дверь снова заскрипела. Матильда быстро огляделась в поисках того, что мог забыть Хозяин…

Дверь открылась, впуская в магазин Славика. Книга с оптимистичным названием выпала из длинных Женечкиных пальцев.

***

Дело в том, что несколькими часами ранее Славик обнаружил себя в весьма затруднительном положении, причем у него никак не получалось вспомнить, как именно он в этом положении оказался. Вокруг были бурые стены с каменными наплывами, они тянулись вверх и смыкались в обширный глухой свод. Очевидно, Славик находился в пещере. Более того, попытавшись пошевелиться, он понял, что, кажется, стал частью этой пещеры. Его руки и ноги куда-то подевались — по крайней мере, он чувствовал на их месте лишь каменную немоту, — а тело оказалось вмуровано в одну из бурых неровных стен. Краем глаза Славик видел своих соседей — гроздья лишенных конечностей тел, округлых комьев плоти, которые тоже висели на стенах. Он не знал, люди это или что-то другое: повернуть голову и хорошенько их рассмотреть не получалось, затылок тоже был зажат в тиски камня. Но в смутных очертаниях, которые улавливало боковое зрение, было что-то тревожаще-неправильное…

Поначалу у Славика мелькнула диковатая, но оптимистичная мысль, что он просто превратился по неизвестным причинам в летучую мышь, а вокруг висят его собратья по колонии, вместе с которыми он, как только сгустятся сумерки, шумно вылетит во влажные джунгли на поиски пропитания. Но этой версии противоречил один существенный нюанс: опустив глаза вниз, он увидел Матильду.

Она изменилась, стала как будто моложе, выше и как-то ярче, словно ее окружал еле заметный светящийся ореол. Нос ее заострился и загнулся крючком, как у бабы Яги, губы стали кроваво-красными, причем Славик не поручился бы, что это просто помада. Рыжие волосы сбились в сплошную массу, завернутую по обе стороны головы в конструкцию, подозрительно напоминавшую витые рога. Славик вдруг вспомнил подкову, прибитую над дверью «рожками» кверху, и давнее бабушкино полунасмешливое наставление: «Вниз, вниз их надо, а то чертей приманишь».

Глаза Матильды тлели непрогоревшими оранжево-черными угольями, словно внутри головы у нее была жаровня. Эту возможность Славик принял на удивление легко — подумаешь, голова изнутри раскалилась, может, с солнцепека зашла. Он-то знал, что, невзирая на все экстравагантные перемены во внешности, это та самая Матильда, странная сотрудница странного магазина, о котором он не переставал думать последние несколько дней.

— Если ты кому-нибудь расскажешь… Хоть слово, хоть намек, в интернет что-то выложишь, — заговорила Матильда негромким, каким-то обволакивающим голосом. — Я отрежу тебе язык. И яйца. Старинными парикмахерскими ножницами. А потом вырву гланды, селезенку и что там еще… Да, и сердце. Я найду тебя везде. Уже нашла.

Славик хотел возразить, что гланды ему удалили еще в детском садике, но обнаружил, что рта у него, кажется, тоже нет. И как она теперь будет отрезать ему язык старинными ножницами?..

— Понял? — скуластое лицо с огненными провалами глаз приблизилось к нему вплотную, как будто Матильда внезапно стала выше ростом. Кроваво-красные губы растянулись в длинную улыбку, обнажив ряды тесно посаженных заостренных зубов. — Ты понял меня, крум? Я тебя нашла.

Крум, обрадовался Славик, вот что это было за слово, вот что она крикнула ему тогда, в промзоне. Он все никак не мог вспомнить — грум, бром? Теперь можно загуглить, вот только выбраться бы как-нибудь из этой пещеры. Рывок, еще рывок — осторожно, позвонки хрустят, — хоть бы голову для начала освободить…

Матильда недовольно сдвинула брови, ее лицо расплылось бледными маревом, и Славик проснулся. На границе яви он вспомнил, что это, кажется, не первый подобный сон — и все растворилось, стерлось, тоже расплылось маревом. Только одно Славик запомнил — ему снилось что-то, связанное с тем безумным магазином, будь он неладен.

Заворочалась рядом спящая Леся. Славик тихонько выскользнул из-под одеяла, взял ноутбук и отправился на кухню.

Когда Леся проснулась и пришла готовить завтрак, он все еще блуждал по интернету. А потом съел яичницу, благодарно чмокнул Лесю пахнущими жареной колбасой губами и сказал, что у него дела и вернется он, скорее всего, вечером.

Спустя полчаса Славик трясся в метро, затертый в угол разморенными весной согражданами, решительная часть которых была уже в футболках, а нерешительная — еще в шапочках.

***

Примерно в это же время во дворе возле магазина крутился какой-то чудак. Он бродил вокруг клумбы, бросая подозрительные взгляды на крокусы и тюльпаны, иногда приближался к двери, похожей на плитку шоколада, даже читал, шевеля губами, надпись на приклеенном к ней листке бумаги — и снова принимался наматывать круги. В принципе, все люди, интересовавшиеся этой дверью и заведением за ней, выглядели в той или иной степени чудаковато, но во внешности этого человека сквозила даже какая-то безуминка: взъерошенные, давно не мытые волосы, подрагивающий, как у крысы, нос и торчащие швы надетой наизнанку куртки. К груди он прижимал черный засаленный рюкзак.

Вскоре во дворе появился Славик. Он тоже хотел было побродить в задумчивости вокруг клумбы, все взвесить и морально подготовиться, но обнаружил, что место уже занято. Славик взглянул на взъерошенного конкурента с неприязнью. Конкурент ответил тем же и обнял рюкзак покрепче. Псих какой-то, подумал Славик и с непринужденным видом направился к двери. Чудак внимательно, с плохо скрываемой, жадной завистью следил за тем, как тот подходит, берется за ручку, дверь открывается, как будто слегка изменив вместе с положением цвет деревянных плиток — они темнеют, молочный шоколад превращается в горький…

Когда Славик скрылся за дверью, чудак подождал, покружил еще, откашлялся. Длинно выдохнул, подняв воспаленные глаза к прохладному небу. И тоже зашагал к магазину.

***

— …и работа очень нужна, ну и вообще… — без особой надежды мямлил Славик.

— Извините, это не обсуждается.

Он и так не рассчитывал на особенно радушный прием, но Матильда, похоже, твердо вознамерилась его выгнать. Подчеркнуто вежливо, тем ядовито-ласковым голосом, которым продавщицы умеют разговаривать с неприятными посетителями, она предлагала Славику пройти в зал, посмотреть что-нибудь. А вакансий, по ее словам, в магазине не было. Нет, помощь с разбором коробок больше не требуется, это был единичный случай. Нет, магазин в обозримом будущем никого не собирается брать на работу — ни на временную, ни на постоянную. Но если Славик желает что-нибудь приобрести, она с удовольствием его проконсультирует. Вот, например, роскошный барометр начала прошлого века, не хочет ли он купить его в подарок для папы? Мужчины любят такие штуки, и скидка хорошая… Славику даже показалось, что Матильда пытается сделать вид, будто не узнает его.

— Помощники нам не нужны, — на удивление терпеливо выговаривала она. — Зайдите в продуктовый напротив. Там искали грузчиков.

«Умей говорить “нет”», — поддерживало Матильду пособие по прикладной психологии в Женечкиных руках.

— Но я именно к вам пришел…

— Я же говорю, — тяжко вздохнула Матильда. — Вакансий нет. Объявлений мы не давали. С какой же целью вы пришли? Если себе или на подарок…

Разглядывая заживающие порезы и ссадины на лице Матильды, Славик вдруг вспомнил, что вроде бы видел ее во сне, а еще — что, как учит эта самая прикладная психология, оборону собеседника лучше всего пробивать с какой-нибудь неожиданной стороны.

— Я пришел, потому что вы мне снились.

— Ты здоровый вообще? — резко сменила тон Матильда.

И тут в магазин ввалился чудак с рюкзаком. Он вжал голову в плечи, ошалело огляделся и, одним прыжком оказавшись у прилавка, сиплым фальцетом спросил у Женечки: