Ольга Манскова - Русь эзотерическая Страница 43

И Сергей всё это время переводил синхронно:

    Я увлекаюсь в уединенное место,    чтобы трижды осуществить    переход    посредством знахарского средства;    я совершаю и прочее, прочее;    плач над покойником,    чтобы удалиться от земли,    я удаляю.    Удаляясь от земли, я снова приобретаю    переходящий через суть, в Аркадии,    звук, подобный львиному рыку,    настолько же, как увлекает море,    увлекающий меня за собою.    Сжигай уходящего, с крыльями на ногах,    И остальное, и остальное… Чистый,    Отбросив земное, отбросив окаменевшее,    ушедший любит свободно,    а ушедшего любит совершающий возлияние.    Стремительный, у предков снова берущий,    будучи уже изгнан землёй,    немедленно ставший привычным    вечности пьянящий напиток —    пой, ушедший, тот звук —    на землю пьянящий напиток    вновь доставляет,    к белым одеждам, облитым светом —    когда белые одежды воспламенятся внезапно.    Ликующий вновь посеет    после погребального алтаря,    Ликующий вновь посеет,    после надежды,    Судьбы, брошенные обратно из кувшина,    Судьбы, брошенные обратно к земле.    Так делает, покоясь, о возлюбленный!

Когда последнее слово было сказано, наступила тишина. Только звучали, всё отдаляясь, раскаты грома и ветер пробегал по лесу, шелестя листьями деревьев.

— Существовал у некоторых народов обычай огненного погребения, — наконец, раздался в тишине проникновенный голос Андрея, — По их вере, только если нет материальных останков, то возможно новое воплощение человека в новом теле, а предварительно душа отправляется к предкам, где умерший, одновременно с тризной по нему на земле, совершает возлияние — пьет некую небесную амриту, несущую забвение земного и приобщающую его к сонму душ, достойно прошедших свой земной путь. Он поёт, то есть, и сам становится вибрацией, и именно в этот момент тело покойного, облачённое в белые одежды, вспыхивает мгновенно на костре ярким пламенем. Чтобы облегчить умершему его путешествие, любя его, нужно было устранить стенания и плач, а, посредством выпивания «земной амриты», совершить вхождение в необходимое состояние, чтобы в последний раз встретиться с душой умершего. Своими действиями участники обряда не только помогали душе умершего уйти в бессмертие, освободиться от всей земной тяжести, но и радовали покоящегося бога — ликующего и возлюбленного, наблюдающего за ними, и приносили ему дары, которые должны были быть ему доставлены вместе с умершим…

Сергей, Наталья и Андрей возвращались к палаткам. Они ещё помнили летающих в облаках чаек, своё необычное состояние, странные информационные каналы… Никогда раньше Наталья не могла себе и представить, что её вдруг «вынесет» на канал… Это казалось ей чем-то никогда не достижимым.

Тем временем, гроза прошла стороной. В низине, по которой они теперь шли, солнце уже закатилось за горы, но было ещё совсем светло и странно тихо.

При подходе к лагерю, в какой-то момент что-то резко изменилось. Наталья почувствовала, что, в буквальном смысле, еле переставляет ноги, которые будто не хотят идти в эту сторону. В голове появился неясный шум, будто под действием звуковых волн, находящихся вне слышимости человека, в каком-нибудь инфразвуковом диапазоне.

Андрей взял её за руку и сказал мягко:

— Держись! Входим в зону неприятеля!

Затем он предложил Сергею стать с другого бока от Натальи, так, чтобы она положила руки им обоим на плечи. Так они и пошли вперёд.

— Мы сейчас идём очищенные, и вот тут-то не стоит расслабляться: надо препятствовать тому, чтобы к тебе стала прилипать всякая ментальная дрянь. Расправьте крылья — я имею в виду лёгочные центры — и дышите позвоночником. Идите смело. Ничего не бойтесь. Никто нас не тронет.

Наталья ощутила, будто у неё и в самом деле отрастают крылья.

Неожиданно, уже на Поляне, неподалеку от костра, Андрей, будто уловив что-то новое, сказал:

— Я отлучусь ненадолго. Смелее! Идите пока к костру.

А сам он пошёл вдоль стекающего вниз, с пригорка, ручья с чистой родниковой водой, из которого на Поляне брали воду.

Наталья и Сергей осмотрелись. За время их дневного отсутствия палаточный лагерь ещё сильнее разросся. Наверняка приехало много новых, самых разных, людей.

Но у костра сейчас только по-прежнему дефилировала довольная, как сыр, катающийся в масле, Матушка Мария, доедавшая свою обеденную кашу. Увидев подходивших сюда Наталью и Сергея, она просто расцвела и начала с места в карьер:

— Вы обед-то свой давно прогуляли, между прочим. А надо всё делать вовремя. А потому, когда поедите, дождитесь, когда и остальные опоздавшие к обеду всё съедят. Потом помойте кастрюлю и сварите на вечер каши, любой. Я сегодня дежурная, но сегодня, как сказал Евграфий, день особый, очень сильный Магнит ожидается. А потому, я хочу быть на нём обязательно. А вам, наверное, всё равно, вы сегодня всё где-то бродите. Эх, молодость! Не налюбитесь, видать, всё никак. Иначе, где можно так долго пропадать? Ничего! Со временем духовно повзрослеете, выкинете из головы всякую там любовь и цветочки. Займетесь более серьезными вещами. Духовная работа — дело сложное и ответственное, вы ещё не созрели для неё. Небось, у вас один секс на уме. Кто занимается сексом — не попадет в шестую расу. Это я вам серьезно говорю. Духовная работа требует большой ответственности и напряжения всех духовных и телесных сил, и энергию нельзя растрачивать понапрасну. И чем больше духовный рост, тем большую ответственность на тебя возлагают и больше с тебя потом спросят. Так-то. Ну, да ладно, голубки. Пока! Варите кашу на вечер! Ладно? А я пойду готовиться к Магниту! — неожиданно игриво улыбнувшись, она, таким образом завершив тираду, пошла в сторону поляны.

Немного погодя, все в лагере засуетились у своих палаток. Кто-то подготавливал себе постель на ночь: потом, в темноте, это будет сделать значительно труднее. Это касалось, конечно, только тех, кого привезли сюда на машине и у кого была эта самая «постель». Кто-то заранее искал фонарик и свечи. Чья-то собака — привезённый с собой из города белый пудель — утащила тапочек тети Розы, и та вылезла из палатки и безнадёжно всплеснула руками. Потом, доскакав на одной ноге до бревна, лежащего неподалёку от костра, уселась на него, совершенно расстроенная. Она не понимала тех людей, которые принципиально ходили исключительно босиком. Появился и Владимир Сергеевич, сел на камень напротив Натальи, и глядя, как она насыпает в котелок кашу, заливает её водой из пятилитрового пластикового баллона и вешает котелок на крюк над огнём, нравоучительно произнёс: