Вук Задунайский - Балканский венец Страница 3

Современный человек испытывает острый дефицит сказок. Тех самых, что рассказывают на ночь детям. Автор взял на себя труд вновь рассказать нам сказки, пусть и для взрослых, но зато тем самым, знакомым нам с детства сказочным языком. Нелегкий для чтения – он тем не менее завораживает, цепляясь в нашем подсознании за те самые крючочки, которые все еще есть там и которые, подобно балканским сказителям – гусларам, отвечают за внутрисемейную передачу знаний, за усвоение многовековой мудрости, накопленной в легендах и сказаниях каждого народа. Даже поколение, выросшее на эстетике «Звездных войн», тем самым подсознанием ощущает – не в Силе дело. Тем более что Сила эта биполярна и равнодушна. Гораздо важнее Память во всех ее ипостасях – Клио, Фама, Мнемозина, История. Именно она дает нам возможность сравнивать, сопоставлять и выбирать варианты поведения. История не учит – она дает примеры. Наш выбор – каким из них следовать.

Конечно, «Балканский венец» – книга на любителя. Любителя истории, литературной стилизации, философии, мистики и конспирологии, наконец. По сути, эта книга – открытая дверь в мир за перегородкой. И та доля фантастического, которую предлагает читателям Вук Задунайский, скорее свойственна самому миру Балкан, где нет такой границы между естественным и сверхъестественным, как в нашей обыденной реальности.

Метафизическая неоднозначность мира кровавой нитью проходит через все повествование, сплетая нити жизней героев, сшивая в причудливые полотна ткань времени. «Однажды, – обещает автор, – в последнем сказании все сюжетные линии объединятся, переплетутся, причем уже не в прошлом, а в обозримом будущем. Обретенная голова царя Лазаря, вышедший из стены монах с чудотворной реликвией в руках, услышавший рога Дикой Охоты и восставший из могилы господарь Влад – все это звенья цепи, ведущей нас к грядущим переменам. О таких материях трудно и странно говорить обычным языком, стилизация неизбежна, и она подобна проводнику в тот безумный и яростный, но отчаянно красивый мир, где вершится история и создаются легенды. История творит легенды, легенды творят историю, а Истина упорно оказывается где-то посередине».

И все же «Балканский венец» ориентирован на исторические факты, хотя и допускает порой фантастическое развитие событий и их трактовку. В цикле торжествует «историческое», линейное время: кульминация ожидается где-то в будущем, а сам текст оказывается прогнозом, оставаясь при этом той самой шекспировской веточкой розмарина, что «для памятливости».

Песни западных славянНе поют сегодня боле.В них тоска сиротской долиИ в мужья нелюбый дан.В них ведется бедам счет,Словно яхонтам в шкатулке…

Не поют. Живут. Под бомбами. Среди разрушенных в который раз святынь и резни, вновь вернувшейся на землю меда и крови.

Не поют, а песня длится,И не видно ей конца…

Анна Герасимова, искусствовед (ГИМ)

Вера Камша, писатель-фантаст

Автор благодарит за оказанную помощь

Веру Камшу, Желько Глигича, Ирину Лосеву,

Эвелину Сигалевич и Иру Голуб

Сказание о том, как князь Милош судьбу испытывал

На Косово царь Мурат выходит.

Как выходит, шлет посланье сразу,

в град Крушевац его посылает,

на колено тому Лазарь-князю:

«Ой, Лазаре, предводитель сербов,

не бывало, быть того не может:

два владыки на едину землю,

два оброка на едину райю;

не сумеем царствовать вдвоем мы,

ты ключи мне вышли и оброки,

от всех градов ключи золотые

да оброки за семь лет к тому же.

Ну а коли платить не желаешь,

выйди, княже, на Косово поле,

тут мы землю саблями поделим!»[3]

Плохо, когда разлад среди родичей. А уж когда родичи царских кровей да княжеских, так и вовсе беды жди. Неладно было в семействе царя Лазаря, господаря сербского. Рассорились зятья его, Вук Бранкович да Милош Обилич. И добро бы недругами были, так нет же! Как братья родные всегда ходили, в одних битвах кровь проливали, турок вместе одолели на Плочнике, из одних чаш пили, даже обженились в один день на сестрах родных, дочерях Лазаря, Маре да Любице. Жили всегда душа в душу, а нынче – что случилось? Кошка ли между побратимами пробежала? Околдовал ли кто? Глядят друг на друга волком, вместе не вечеряют, не поднимают чашу заздравную, в совете всегда один супротив другого говорят. А вослед им и семейства их враждовать стали: Южная Сербия – за Бранковича, а Београдский удел – за Обилича стоят. Не успел оглянуться царь Лазарь, а уж по всей земле его вражда, обман и братоубийство – идут, подлые, жатву богатую собирают. Вот уж и босанцы вместе с владетелем своим Тврткой Котроманичем в сторону смотрят, с турками замириться хотят. Бояре да князья повсюду измену замышляют. Что уж о простых людях говорить! Каждый только и ждет, как бы соседу своему свинью подложить. Даже дочери любимые, нежные голубицы, а и те друг с дружкой – как кошка с собакой. И только самая младшая, Мильева, печалится, рукавом расшитым слезы утирает.

Закручинился царь Лазарь. Господарь – плоть от плоти народа своего, негоже ему пребывать в благости, когда такое вокруг деется, брат на брата дубье поднимает. Испаскудился народ, забыл про веру Христову. Иные уже и вступать в дружбу с нехристями стали, почитая то за доблесть великую. Слабость стала силой, сила – слабостью. А времена наступили страшные: с юга турки наседают, харач[4] берут да юнаков в войско янычарское, с севера – коварные венгры только и ждут, когда господарство ослабнет, хотят отхватить себе кус пожирнее. Буря черная надвигается, а Стефан, единственный сын царя, мал еще, нельзя ему престол отеческий доверить. Сидит царь в своих палатах белокаменных, бороду кулаком подпирает.

– Не печалься, супруг мой любимый, – говорит ему царица Милица. – Нашептали им злые люди неправду, рассорили. Но даст Бог – помирятся братья названые. Не допустит Господь братоубийства.

– Супруга моя милая, – царь ей ответствует, – не может быть двух солнц на небе, не может быть двух царей на земле. Престол наш един, а их – двое соколов ясных. Как им примириться? Как сговориться друг с другом? На мне вина большая.

А и впрямь было от чего владыке печалиться. Спорят зятья его и на совете, и на пиру, и даже в святой церкви глас поднимают, никто унять их не может. Негоже вести себя так сербским князьям в годину бедствий. Осерчал царь, ударил кулаком по столу да отослал Вука Бранковича из стольного града Крушеваца на юг, в удел его, крепости строить да войско набирать. А Милоша Обилича отослал в Будву, к Георгию Страцимировичу, владетелю Черногорскому, просить помощи в войне с турками. Услышали про то князья, прогневались, но сдержали они гнев свой. Вскочили на резвых коней, да только их и видели – одна пыль вослед клубится. Едут и серчают, друг про друга плохое думают.