Джон Коннолли - Плохие люди Страница 29

Старушке недолго осталось жить — Дюпре видел это в ее глазах, чувствовал по запаху в ее комнате. Когда она умрет, врачи, конечно, выяснят какую-нибудь хитрую причину, почему это произошло, но для Джо, Дуга и, наверное, для нее самой, здесь нет ничего сложного. Она просто состарилась. Старушке уже под девяносто, и ее тело с каждым днем проигрывает схватку за жизнь. Ее дыхание слабое и хриплое, а кожа на лице и руках стала почти прозрачной. У нее ничего не болит, но в больнице ей уже не в силах помочь, поэтому сын забрал ее домой — умирать. Дебра Лежер, которая когда-то работала медсестрой, каждый день заезжает на четыре-пять часов, иногда и на подольше, если у Дуга дела. Правда, какие могут быть дела у человека, которому тоже скоро на пенсию? Дюпре думал, что между ним и Деброй что-то было. Она вдова, Дуг — старый холостяк... Но Джо не был в этом стопроцентно уверен. В конце концов, они оба строгие баптисты, так что ничего особенного между ними быть не могло.

Дюпре стоял у окна спальни миссис Ньютон и смотрел вниз, во двор. Ниже этажом располагалась кухня, но, поскольку у Дуга никогда не было необходимости расширять ее, она не выдавалась за внешнюю стену. По мнению Дюпре, маленькая девочка никоим образом не могла добраться до окна под самой крышей.

— У нее была приставная лестница, Дуг? — спросил он спокойно.

Миссис Ньютон проснулась, когда они вошли в комнату, но сейчас вновь провалилась в беспокойную дремоту.

Дуг хотел было огрызнуться, но решил, что оно того не стоит.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он тоскливо. — Я и сам не могу понять этого: как она попала наверх? Я просто рассказываю то, что видел.

— Окно было закрыто? — Дюпре провел по защелке рукой. Она казалась вполне надежной.

— Насколько я помню, да. Теоретически могло случиться так, что я плохо закрыл окно и ветер распахнул его, но той ночью ветра не было. Да и какой ветер способен открыть тяжелую оконную раму?

Дюпре посмотрел в сторону леса. Окно выходило на северо-восток. С этого места были видны одна из смотровых башен острова и стена затопленных деревьев, окружающих Место.

— Думаешь, я псих? — спросил Дуг.

Дюпре покачал головой. Он не знал, что и подумать. Все-таки сложно поверить, что маленькая девочка каким-то чудом взобралась по двадцатифутовой отвесной стене, чтобы напасть на старушку в ее спальне.

— Ты всегда казался мне человеком уравновешенным, Дуг, — произнес он наконец. — Что я могу сказать? Держи окна закрытыми и двери тоже. В доме есть оружие?

— И не один ствол, — кивнул Дуг.

— В таком случае, по возможности не применяй его, ладно? Меньше всего мне хотелось бы арестовать тебя за то, что ты кого-нибудь пристрелил.

Дуг вяло пообещал, что будет иметь это в виду. Не бог весть что, но уж лучше, чем ничего.

Дюпре уже собирался уходить, когда клочок бумаги, очевидно, подхваченный сквозняком, поднялся в воздух и снова упал на пол у окна. Полицейский нагнулся, чтобы рассмотреть его поближе, и понял, что перед ним мотылек. Серый и какой-то мерзкий, с желтыми отметинами вдоль тельца. Его крылышки слабо колыхались.

— Дуг, у тебя есть пустая банка или что-то вроде того? С крышкой.

Ньютон нашел банку из-под варенья, и Дюпре, аккуратно подняв мотылька с пола, опустил его в банку. С помощью карманного ножа он проделал в крышке отверстие, чтобы обеспечить насекомому доступ кислорода, хотя и полагал, что это ему уже не поможет.

Поднеся банку к свету, он осмотрел мотылька, медленно поворачивая банку, чтобы были видны его крылья и желтые отметины. Дуг Ньютон прищурился, потом покачал головой:

— Никогда не видел такого.

Дюпре почувствовал, как у него перехватило дыхание: вдруг в сказке Дуга Ньютона о летающей девочке словно бы поубавилось вымысла. Полицейский судорожно сглотнул.

— А я видел, — сказал он.

До тюрьмы оставалось четыре мили вдоль берега, когда они увидели тело. Колония строгого режима «Темная Бухта» находилась в конце изолированной дороги, которой редко пользовался кто-либо, кроме водителей тюремного транспорта. Если с человеком на этой дороге случится беда, ему долго придется дожидаться помощи.

— Что за черт? — спросил Мистерс.

— Похоже, это женщина, — пробормотал Торрес. — Тормози.

Женщина лежала у обочины дороги, ее голова и плечи терялись в высокой траве. Юбка была задрана так, что ноги и ягодицы оказались неприкрыты. Детективы остановились в нескольких футах от нее, и Торрес вышел из машины. Мистерс хотел было последовать за ним, но напарник велел ему остаться:

— Присмотри за ним.

— Да никуда он не денется, — возразил Мистерс, но все же остался рядом с машиной, в которой сидел с интересом наблюдающий за происходящим Молох.

Женщина не шевелилась, и Торрес увидел, что ее спина в крови. Он наклонился и раздвинул траву, скрывающую из виду ее голову.

— О черт...

Он увидел окровавленную плоть на месте, где должна была быть голова, и резко отвернулся, как раз чтобы получить сильный удар в переносицу. Торрес повалился на землю, в то время как Мистерс потянулся за оружием, но над ним нависла тень, и он увидел, как один из его братьев по расе направил на него дробовик. Из травы появился еще один тип, помоложе, со светлыми волосами и смазливым, почти женским лицом. За его спиной маячил мускулистый мужчина с короткими рыжими волосами, одетый в поношенные обтягивающие джинсы и звездно-полосатую футболку. Здоровяк забрал пистолет Мистерса и связал руки детектива за спиной клейкой лентой. В это время смазливый блондин опустился на колено возле Торреса и отстегнул у него с пояса ключи, предварительно вынув из кобуры его пистолет. Затем он подошел к машине, открыл дверь и освободил заключенного от оков. Молох вышел из машины, потянулся, затем взял у парня пистолет Торреса и подошел к сидящему на земле Мистерсу. Он направил оружие в голову детектива.

— Ну что, мистер Мистерс, теперь вам есть, что сказать?

Детектив не произнес ни слова. Он смотрел на Молоха глазами полными отвращения, а тот, похоже, решил поразвлечься:

— Я мог бы пристрелить тебя, как паршивую собаку, каковой ты и являешься, — Молох прицелился.

— Бабах, — сказал он, затем поднес дуло ко рту и сдул воображаемое облачко дыма. — Но я не собираюсь этого делать.

— Мы что, берем его с собой? — спросил Декстер.

— Нет.

— Но, если мы оставим его здесь, он сможет опознать нас.

— Неужели, — хохотнул Молох.

Он перевел взгляд на Мистерса и взгляд этот стал тяжелым:

— О каких только чудесах, которые видели мои глаза, ни расскажет мой язык.

Он повернулся к белокурому парню.

— Ослепи его, а потом отрежь язык. Все равно он им мало пользовался.