Жан Рэ - Город великого страха Страница 25

В дверь тихо постучали, и в дверной проем просунула голову старая Снипграсс.

– Пришел Билл Блоксон. Он хочет видеть господина полицейского из Лондона.

Билл Блоксон вошел, теребя в руках фуражку.

– Я нашел, сэр…

– А, очень хорошо.

Она утонула в низине, на дороге, ведущей к границам Миддлсекса, где ее застало наводнение. Она умерла несколько дней назад и выглядит не лучшим образом.

– Положите ее в подвал ратуши и снесите туда весь имеющийся лед; надо сделать нечто вроде ледника.

Билл удалился, обещая выполнить порученное дело.

Старый Купер оказался неплохим прорицателем, ибо в сумерки Триггс проснулся и слабым голосом заявил, что голоден.

Когда он узнал Гэмфри Баккета, губы его задрожали.

– А из Скотленд-Ярда приехали? – спросил он.

– Не приехали, – ответил его бывший шеф, – я прибыл один. Уже месяц, как я служу в Скотленд-Ярде, Сигма.

Триггс закрыл глаза.

– Боже, я ужасно рад! Я не должен был никогда… Понимаете меня, шеф?

– Конечно. А теперь, мой милый Триггс, выпейте чашку бульона, съешьте кусочек курятинки и отдохните.

– Я хочу говорить.

– О дожде и солнце, Сигма Тау, хотя до хорошей погоды в этом скверном городишке еще далеко. ~ Серьезные дела отложим на завтра.

Когда Триггс успокоился, он стал настаивать, и Баккету пришлось уступить.

– У вас всегда, была чудесная память, Триггс; надеюсь, она вас не подведет, поскольку мы в ней очень нуждаемся.

– Я не опущу ни одной детали, ни одной, слышите меня шеф?

Триггс говорил допоздна, и Баккету пришлось прервать его речи.

– Продолжим завтра, – приказал он.

– И снова Триггс говорил до позднего вечера. Он устал, но выглядел успокоенным.

– Я рассказал все, шеф.

– Превосходно, Сигма Тау. Теперь мой черед рассказывать. Когда я сообщил своим начальникам об Ингершаме, они мне дали карт-бланш и разрешили провести расследование в одиночку, настояв на некоторой сдержанности.

– Неужели?.. Довольно редкое решение.

– Верно, мой милый, но позже вы все поймете и одобрите подобные меры. А пока лежите спокойно, ешьте, пейте, курите трубку и читайте Диккенса. Это – самое лучшее успокоительное. Я получил четыре недели отпуска. На завершение дела мне столько времени не понадобится, но хотелось бы заодно и отдохнуть.

Триггс вздохнул. Через час, набивши трубку, он с увлечением принялся за «Николаса Никльби».

– Сигма Тау, вы слыхали о Фрейде и психоанализе?

– Никогда, шеф.

– Тогда на эту тему распространяться не будем; я и сам многого не понимаю, но одна из аксиом, сей высокоученой теории гласит: в основе многих самых отчаянных преступлений лежит страх.

– Вот как? – удивился Триггс. – Чтобы заявить или понять такое, не надо быть великим ученым.

– Быть может… Теперь перенесемся в Ингершам я рассмотрим его невроз.

– Что? Ужасно непонятное слово.

– Этот невроз характерен для всех крохотных провинциальных городишек; не скажу, что он носит особый характера Ингершаме, но не будем забегать вперед. Чем занимаются жители маленького городка? Едят, пьют, сплетничают, суют нос в дела соседа, ненавидят пришельцев и все, что может нарушить покой, необходимый для правильного пищеварения и приятных пересудов.

Причиной такого беспокойства, Триггс, является невроз маленького городка, а здесь невроз – синоним страха.

И вот в один прекрасный день в этаком маленьком городке селится полицейский.

– Не полицейский, – проворчал Триггс, – а отставной квартальный секретарь.

– В глазах всех добрых людей все же полицейский. А так как слово «ружье» напоминает о слове «патрон» и наоборот, то слово «полицейский» ассоциируется с преступлением и расследованием. Зачем он прибыл? Вот какой вопрос начали задавать в Ингершаме.

Баккет встал и уставился на дома, стоявшие по другую сторону площади.

– И вот инспектор Триггс, а вас здесь величают именно так, селится на главной площади. Он разглядывает дома, на которые я смотрю сейчас: значит, первыми задают себе этот вопрос именно обитатели этих домов. И они же первыми начинают волноваться.

– По какой причине? – спросил Триггс.

– Мы дойдем до этого, Сигма Тау, но я не стану описывать события в хронологическом порядке, когда стану раскрывать тайны, нарушившие спокойствие Ингершама, ведь с некоторых тайн завеса еще не снята. Мне не составляет труда снять ее, не из любви к искусству я кое-что оставлю на закуску. Посмотрите на угловой дом – дом аптекаря Пайкрофта. Аптекарь первым признает вас, пытается заручиться вашим доверием, доверием лондонского полицейского, и проникнуть в ваш замысел, а он считает его опасным.

– Опасным? Почему?

– Вечер проходит приятнейшим образом, и Пайкрофт начинает успокаиваться, но Дув приступает к рассказу одной из своих историй. Ох уж эти историй Дува, какую роль сыграли они в провинциальной трагедии и что натворили бы еще, не вмешайся в дело парка со своими ножницами!

– История детектива Репингтона…

– Который существовал лишь в воображении Дува!

– Быть того не может!.. А я подтвердил, что знал этого великого человека, – жалобно промолвил Триггс.

– Большой беды в том нет. Напротив. В свою очередь, вы вспомнили об ужасном и действительном преступлении, о деле доктора Кривлена.

Пайкрофту этого оказалось достаточно. Он покончил с собой.

– Но зачем? Я так и не понял, почему он покончил жизнь самоубийством.

– Сегодня утром я исследовал погреб старой аптеки; пришлось копать, поднимать плиты… Там находились останки миссис Пайкрофт.

Сигма застонал от ужаса и огорчения.

– Он узнал себя в преступниках – вымышленном полковнике Крафтоне и подлинном докторе Криппене, о которых вы говорили с Дувом. Пайкрофт счел, что вы оба расставили ему тончайшую ловушку, и сам совершил над собой правосудие.

После продолжительного молчания Гэмфри Баккет продолжал:

– У каждого в жизни есть тайна, у одних преступная, у других просто житейская, и лишь несколько жителей Ингершама без страха приняли лондонского полицейского, который, как считалось, явился разоблачать тайны, могущие нарушить извечное спокойствие. Вам ясно, Сигма Тау? Вот где кроется причина Великого Страха Ингершама.

– Пелли быстро освобождается от разлившихся вод, – сказал Баккет.

– И разъяснится еще одна тайна? – лукаво спросил Триггс.

– Если только история Фримантла, этого чудища, вас удовлетворила полностью, – ответил Гэмфри, платя ему той же монетой – иронией.

– Нет, ни в коем случае, – униженно промямлил Триггс.

– В сущности, трагическая история Фримантла и его соседа Ревинуса есть история сиамских близнецов. Оба любили Дороги Чемсен… Не стану утверждать, что дама не вела двойной игры, но Ревинус – вдовец, а Фримантл женат, тогда как мисс Чемсен прежде всего хотелось иметь мужа. Поэтому она и связала свои надежды с весельчаком Ревинусом. Они окружают свою связь тайной, совершенно необходимой в условиях маленького городка. Фримантл, человек грубоватый и начисто лишенный воображения, решил прибегнуть к жалкому маскараду, завершению которого вы способствовали!