Фиона Хиггинс - Заклинатель Страница 14

Говорят еще, внешность обманчива. Всем известно, что главное всегда скрыто внутри — не снаружи. Однако в случае Деодоната Змежаба внутрь лучше бы не заглядывать вовсе — до того там было мерзко и отвратительно, даже хуже, чем снаружи. Характер этого человека сложился в кошмарных условиях, в которых прошла его юность. Деодонат был и мерзок, и жалок — внутри равно как и извне, — и исправить его было почти невозможно.

Как только Деодонат впервые вошел в город Урбс-Умиду, сквозь южные его ворота, он сразу почувствовал, будто вернулся домой. Окинув взглядом окрестности, он улыбнулся. Вот так город: порочный и скверный, кругом царят ложь и лицемерие… Деодонат взял внаймы комнату в самом злачном районе города, куда и переселился вскоре. Густой запах Фодуса среди жаркого лета доставлял ему удовольствие, а тела безродных бродяг, что плавно покачивались на поверхности воды, вызывали довольную ухмылку. Порой он даже отваживался заглянуть в таверну «Ловкий пальчик»: он любил постоять в уголке, созерцая сограждан в самом их неприглядном виде.

Первое время он жил припеваючи, понемногу расходуя неправедно нажитые деньги, однако понимал, что нужно найти какой-то постоянный доход. Только где? Он слыхал кое-что о газете под названием «Урбс-Умидские ведомости» — популярном издании, которое пользовалось неизменным успехом у публики благодаря кричащим заголовкам, незамысловатому языку и крупному шрифту. И вот Деодонат настрочил для пробы статейку о состоянии городских мостовых (их постоянно вскрывали для ремонта водопровода) и отправил с посыльным в редакцию. Статейка понравилась: издателей покорили ее возмущенный тон и сарказм. Деодоната попросили написать о чем-нибудь еще, и он не отказался.

Так началось его сотрудничество с «Ведомостями».

Деодонат работал, не покидая своего уютного жилища. Хозяйка, которая и сама красотой не блистала, считала, что кругленькая сумма — отличное лекарство от многих неприятных чувств, в том числе от отвращения, а потому с радостью предложила приезжему просторную комнату в верхнем этаже, откуда открывался отличный вид на город. В остальном Деодонат почти не требовал никакого внимания и, к счастью для всех, предпочитал одиночество любому обществу. Так что днем он скрывался от посторонних взглядов у себя в комнате и очень редко выбирался на улицу до темноты. Статейки в газету он передавал через мальчика, сына квартирной хозяйки, который за пенни прибегал каждый день и забирал мелко исписанные листки.

По ночам, вернувшись после обычных своих полночных прогулок, Деодонат устраивался поближе к огню и читал. Казалось, времена мистера Страхолюда давно миновали, и порой его наполняло какое-то странное чувство, которое он не знал, как назвать. Должно быть, перед ним забрезжила тусклая улыбка счастья.

Теперь Деодонат чувствовал себя в безопасности; под рукой было все, чем он дорожил, а именно книги, его личная библиотека. Перелистывая страницы, он переносился в другой, лучший мир, и повседневное городское существование, такое унылое и безысходное, казалось нелепым сном. Порой же, под настроение, Деодонат любил поразмыслить над словами великих философов прошлого — римских и греческих; человеку в его обстоятельствах всегда есть чему у них поучиться. Но самой большой его страстью были волшебные сказки. Ведь в них столько страшных уродов чудесным образом исцелялись и становились красавцами. Но потом, в жестоком свете дня, когда Деодонат приоткрывал занавешенное зеркало (он специально оставил его, чтобы не забывать, каким образом и почему оказался здесь), отражение вновь и вновь отрезвляло его, напоминая, что его жизнь совсем не похожа на сказку.

Тогда он гасил лампы и опять занавешивал зеркало, но при этом отворял ставни: ему нравилось следить за жизнью города, наблюдать за нею, вслушиваться в ее звуки. Комнату свою он обставил уютно, с удобством и поддерживал в ней идеальный порядок — единственным исключением был письменный стол. Он был буквально завален всевозможными письменными принадлежностями, бумагой, гусиными перьями, чернильницами, и посреди всего этого изобилия на почетном месте красовался словарь Джонсена. К стене над столом было пришпилено несколько заметок, которые Деодонат настрочил совсем недавно; одна из них предупреждала горожан о том, насколько опасны чересчур резвые лошади и несущиеся во весь опор телеги. Заголовок этой статьи был предметом особой гордости автора:

Прущие во всю прыть повозки сеют страшную смерть.

Тем самым вечером, когда Юнона дремала под воздействием своих трав, а Пин сидел за столом и записывал в дневник необыкновенные события, которыми была так полна его жизнь, Деодонат Змежаб стоял возле окна и окидывал взглядом занесенные снегом крыши. Когда луна выглядывала из-за туч, они поблескивали в ее холодном свете — и совсем иначе вел себя Фодус, чьи черные воды жадно заглатывали свет, впитывали его. В последние дни Деодонат пребывал в постоянном беспокойстве. Он нервно мерил шагами комнату, бормоча что-то себе под нос, и ерошил, спутывал в колтуны волосы на уродливой голове. Примерно через полчаса он подошел к письменному столу, окунул перо в чернила и принялся лихорадочно что-то писать.

ГЛАВА 10

Из газеты «Урбс-Умидские ведомости»

Дорогие мои читатели!

Я совершенно убежден, что теперь уже все вы, за самым редким исключением, видели или по крайней мере слышали, что происходит в последнее время в таверне «Ловкий пальчик», в том самом заведении весьма сомнительной репутации — и более чем заслуженной, надо сказать, — что стоит на Мосту. Однако хозяйка заведения, достопочтенная Бетти Пегготи, несмотря ни на что, безусловно, заслуживает похвалы: деловое чутье этой дамы с лихвой искупает все недостатки. Разве возможно забыть ту русалку, которую она выставила на обозрение публики месяца три назад? Правда, хвост у русалки был кривоват и сама она выглядела не столь ослепительно, как, в представлении большинства людей, должно выглядеть столь необычайное и волшебное водоплавающее существо, — что поделать, виной тому был весьма преклонный возраст бедняжки. Наверное, потому ее и удалось изловить… Но как бы там ни было, это была настоящая, живая русалка, она шевелила хвостом, дышала, временами даже как будто начинала задыхаться.

До этого, если мне память не изменяет, миссис Пегготи показывала горожанам кентавра по имени мистер Эфкотт. Должен признаться, сам я с этим субъектом не беседовал, однако ходили слухи, будто он необыкновенно начитан и у него самые изысканные манеры. Правда, ноги у него плохо гнулись, особенно задние, а все-таки зрелище было прекрасное, настоящее развлечение. Разве не этого жаждем мы с вами, бедные граждане города Урбс-Умида?