Степь и Империя. Книга IV. Рыцарь Империи - Балтийский Отшельник Страница 47

***

Отшельник еще немного помолчал. Но начал совсем не о том, что с трепетом хотел и страшился услышать Йосу.

- Тебе может показаться странным, Йосу, что я так много значения придаю снам...

Но Йосу это вовсе не казалось странным.

В его возрасте дети еще не утеряли ту природную мудрость простоты, которая не различает, каким способом получен опыт постижения окружающего мира: непосредственно ощупыванием и отпробованием - либо отыгрыванием во сне или фантазии.

Опыт он и есть опыт.

Только ребенок может почувствовать себя сытым, поев во сне, и сказаться голодным, встав из-за щедро накрытого стола.

Взрослые называют это "детской непосредственностью", но - на самом деле - это мудрость детства, которая еще не знает "как должно быть" и потому изумляет взрослых своей искренностью.

Но Отшельник стал взрослым слишком давно, а человеческая память не идеальна...

- ...но именно сны и видения вели меня к Богине все эти годы. Когда я пришел сюда, я позволил земле и лесу проникнуть в меня, а они позволили мне стать частью себя. И так я нашел путь, успокаивающий мою душу.

- А как же лесные бабаи и ёкаи? Они не мешали вам, дедушка, быть в покое? - не выдержал Йосу.

Ребенок может задать вопрос, на который сто мудрецов не ответят!

- Когда я пришел сюда, малыш, здесь не было ёкаев. Все духи, ныне обитающие здесь - это мои преступления, искушения и соблазны, от которых лес и горы избавили меня, забрав себе...

Вот так новость! Лесных духов выдумал отшельник!

Йосу широко распахнул рот от удивления.

- Это было очень давно. С тех пор, как в моей душе поселился покой, меня совсем не посещали сны. Многие-многие годы меня не тревожили ни воспоминания, не желания, ни фантазии. Но с начала весны ко мне пришли три загадочных сна. Я вижу их раз за разом, почти каждую ночь, и такая настойчивость не может обойтись без воли Богини. Когда я понял это, я стал стараться запомнить каждую деталь, чтобы не подвести Богиню - потому что я не сомневался, именно Она обращается ко мне. И в каждом из этих снов есть ты. Когда Владыки Ночи осветили твое лицо на ночной дороге, я сразу узнал тебя. Тут не может быть ошибки...

Йосу уже ерзал от нетерпения, словно сидел на горячей сковородке. Ох уж эти многословные старики! Нет бы, сразу сказать как все обстоит. То отхлебнет, то задумается, то вспомнит что-то свое...

Никакой выдержки не хватит дождаться конца такого рассказа.

Но старик будто не видел возбуждения мальчика...

***

- ...первый сон я сразу и не понял. Мне показалось, что я вижу, как большой черный жук ползет по стене моего жилища. Я открыл глаза - и понял что это лишь сон. Как только я вновь смежил веки - опять увидел, как черная букашка медленно ползет вверх по отвесной стене. Но стоило мне приглядеться, и картинка изменилась: человек в блестящих черных доспехах упорно и ловко карабкается вверх по высоченной скале. Он цепляется за незаметные трещинки, смещается влево-вправо, но упорно движется вверх, словно ничего не весит, словно не человек, а жук с цепкими лапками. Это удивительное и невозможное зрелище....

Лучи восходящего солнца нежным розовым светом играют на его броне, словно Богиня благословляет этот подвиг. У подножия утеса на волнах пляшет большая лодка, которая полна солдатами в таких же доспехах. А на вершине, у самого края пропасти, сидит маленький мальчик и внимательно смотрит на море, не замечая возню у своих ног. Угадаешь, на кого похож этот мальчик?

Йосу лишь раздраженно кивнул. Тут и младенец бы понял, к чему ведет дело старик. Хотя, теперь становилось понятно, откуда в деревне появились воины в черных доспехах.

- Вот ловкач добрался до верха скалы, бросил вниз веревку и остальные солдаты забрались по ней. Будто с высоты птичьего полета я вижу, как стайка черных скорпионов стремительно скользит сквозь зеленые заросли к ничего не подозревающий деревне - и никто не замечает этого хищного набега. Но самое странное - у меня, смотрящего, это не вызывает ни малейшей тревоги. Будто так и надо, словно воля Богини приветствует вторжение черных солдат.

Старик помолчал, отхлебнул чаю.

- Но когда пришел второй сон, он оказался намного, намного хуже...

***

- Я был воином. Мне приходилось убивать и видеть смерть... Но этот сон. Он хуже смерти... Ты сейчас поймешь...

И снова старик надолго замолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли ища слова.

- Мне снится - я стою на площади столицы, перед храмом Богини. Яркий солнечны день. Площадь окружена сплошной стеной цветущих сакур. Широкая белая лестница, по которой Избранник Неба поднимается в храм в дни набольших праздников, начинается у самых моих ног. я не вижу никого - но чувствую, что площадь заполнена народом, но все стоят, затаив дыхание, безмолвно, словно статуи. И вдруг раздается крик. Там, наверху, у самого входа в Храм, кто-то заходится истошным криком, о чем-то молит, плачет. Толпа безмолвствует...

И вот на верхней ступени лестницы появляются люди. Два солдата в чужеземных ярких доспехах тащат извивающегося в их руках, обезумевшего от страха, тщедушного человечка. Он обнажен по пояс, руки его связаны за спиной, он рыдает и визжит от ужаса, как поросенок. И я... И все мы, стоящие на площади... Мы понимаем - что это Император. И нас накрывает ужас. Не чужеземцы, не выступающий следом палач с великанским мечом на плече, не связанный Император ужасает нас.

Потеря лица Избранником Неба - вот что чудовищно!