Полдень XXI век, 2009 № 7 - Арцун Акопян Страница 42

Это не все, конечно, но почти все.

Слишком большой процент фантастов предпочитают выполнять хорошо оплачиваемые социальные заказы из настоящего. Литература Будущего замерла перед рывком — родиться или нет. Предыдущая фантастика родилась в застенках «Железного занавеса». Фэнтези наших дней заменила детям мечту о кровавых битвах и белоснежных победах. Так, завернувшись в метафору, формируется современная «пятая колонна»: мы сделаем ваше Будущее из Прошлого, потому что иначе его больше не из чего делать. Р. Желязны и А. Азимов умерли в подозрительно похожем сюжете.

В современном детективе страсть к качественному выполнению «запросов потребителя» проявляется гораздо сильнее, чем в фантастике. В этом жанре практически невозможно создать что-то оригинальное: любая находка немедленно тиражируется в десятках и сотнях наименований. Если в фантастике мода на уголовно ненаказуемый (к сожалению) плагиат коснулась только эльфов, хоббитов и Гарри Поттера, то в детективе копируется абсолютно все, поощряется и самокопирование. Тем интереснее проанализировать, что же именно «все»?

За последние два года в этом направлении литературы произошли изменения, на мой взгляд, отрадные.

Постепенно начали «умирать» бандитские сериалы. Во-первых, это поле деятельности уже застроено, во-вторых, реальность и книжные представления о ней потеряли в какой-то момент всякую корреляцию (вообще говоря, чем более стремятся авторы детективов изобразить «реальную жизнь», по их мнению, сплошь состоящую из заказных убийств, наркотиков и групповых изнасилований, тем более неправдоподобной получается «картинка»), в-третьих, читателю просто надоело. Зато неожиданно стал модным исторический интеллектуальный детектив, восходящий к Пересу де Риверте, если не к самому У. Эко. Упомяну через запятую «Дантов клуб» М. Перла, «Непогребенного» Ч. Паллисера, «Эсклибрис» Р. Кинга. Из российских авторов назову, конечно, X. Ван Зайчика с его детективом-Отражением «Евразийская симфония». Хотелось бы надеяться, что эта мегакнига с подзаголовком «Плохих людей нет» способна транслировать смыслы и в Будущее, и в настоящее...

Тенденцию интеллектуализации детектива можно было бы только приветствовать, если бы не неожиданный уклон жанра в мистику и не непрерывные подражания Дэну Брауну.

Пора подводить итоги.

Литература может что-то транслировать, только если она претендует на массовость и при этом работает с контекстом, в которое вписано «сегодня». Такой контекст обычно создается прошлым (историческая публицистика, мемуаристика, аналитика, «альтернативные» исследования), будущим (это принято относить к фантастике) или восприятием читателя (детская литература).

Литература трудно управляема в тоталитарном мире. На самом деле, в рыночной экономике она тоже плохо управляема, потому что креативность можно продать, но ее не удается купить. Можно заставить сотню авторов писать роман, прославляющий «Макдоналдсы», можно даже заставить публику покупать эти романы, но вот чтобы еще их читать...{11}Что же поделать с тем, что речь Президента о «так называемых мокрецах» всегда стилистически безобразна...

Поскольку литература неуправляема, она ничего не транслирует, транслируют отдельные авторы. В меру сил, возможностей и разумения. Авторы, кстати, обычно осознают свою ответственность — и приравнивают перо не к штыку, а к мечу, который, как известно, является оружием благородного боя. Ибо сказано: «не обнажай в таверне».

Литература удовлетворяет два альтернативных общественных запроса: на отражение действительности и на уход от действительности. На «самость» общества и человека и на их «инаковость». Литература не способна выполнить заказ на преобразование человека и общества, но честно пытается это сделать.

Сегодня литературу потребляют. Потребление эстетизируется. Что попало люди есть не хотят. Подросли стили публицистики и журналистики. «И желания становятся старше, и в возможностях больше свободы». Список бестселлеров, разумеется, не случаен, но предсказать, станет ли та или иная книга бестселлером, не представляется возможным. Точно так же, как нельзя предсказать, кто из родившихся сегодня на планете Земля детей обретет бессмертную славу. Но, конечно, у первенцев королей и властителей шансов больше: в этом случае можно практически гарантировать попадание в число хорошо продаваемых книг литературных первоисточников кассовых фильмов. Успех влечет за собой успех.

Список бестселлеров будет меняться (очень медленно) в направлении повышения интеллектуальной насыщенности текста и целостности авторской картины мира. Весьма вероятно появление крупных мультимедийных проектов, совмещающих фильм (сериал), игру и книгу. Можно ожидать и создание литературных «римейков» по мотивам блестящих текстов 1960-х годов и даже более раннего периода.

Хотелось бы надеяться, что будет преодолен смысловой кризис российской фантастики, но пока соответствующего тренда что-то не видно, так что инструмента для формирования образов будущего у российских властных и интеллектуальных элит на сегодня нет. Кто-то скажет — к лучшему, но меня такое положение дел беспокоит.

«Сквозь нынешний день, не лишенный надежды, // И завтрашний выглядит необозримым. // Но небо уже самолетов не держит, // Но небо уже наливается дымом...»

СТАНИСЛАВ БЕСКАРАВАЙНЫЙ

О проблеме постсингулярности в фантастике

Сорок или даже тридцать лет назад фантасты могли представлять человека неизменным еще, по крайней мере, несколько тысячелетий. Большая часть «космических опер» и эпопей про заселение космоса рисует героев, мало отличимых от наших современников, но при этом действующих сотни и даже тысячи лет спустя. Когда дело касалось больших межзвездных сообществ (Г. Гаррисон. «Неукротимая планета»), незначительного числа колонизированных планет («Приключения Флинкса» Алана Дин Фостера), даже когда повествование развивалось в пределах Солнечной системы («Оружейные дома Эшера» А. Ван Вогта), — человек оставался человеком.

Нельзя сказать, чтобы люди сохранялись в абсолютно неизменной форме, как овощи в жидком азоте. Описывались новые этносы, даже расы, но по большому счету человечество сохраняло своё единство чрезвычайно долго.

Границей существования Homo sapiens выступали биологические изменения, фактически — формирование новых видов живых существ.

Эти изменения могли накапливаться как некая форма мутаций — у А. Нортон (роман «Камень предтеч») и Р. Хайнлайна («Гражданин галактики») неоднократно описываются мутанты, которые еще считаются людьми, поддерживают с окружающими товарно-денежные отношения, но при этом образуют собственные группы, которые еще просто не выделились в нечеловеческие сообщества. Пройдет какое-то время, и эти существа откажутся считать себя людьми.

Есть, разумеется, множество произведений, где упоминаются новые разновидности людей, готовые появиться уже в ближайшую сотню лет. Но их можно разбить на две группы. Это либо прорыв некоего крайне ограниченного меньшинства к новым уровням возможностей, притом, что основная часть населения остается людьми («Волны гасят ветер» А. и Б. Стругацких). Либо общий подъем возможностей людей дает множество персонажей со сверхспособностями, но читатели и