Полдень, XXI век, 2008 № 11 - Яна Юрьевна Дубинянская Страница 31

Интересно, сколько он так протянет? Ведь не может же не сказаться на психике эта его вынужденная роль «всеобщей жилетки». .. Два варианта: либо желтый дом в скором времени, либо, что вероятнее, прыжок с крыши вниз. Очень уже хочется...

— Расскажи мне что-нибудь, Сказочник, — подала голос девочка. — Пожалуйста!

Все время, пока он размышлял о своей не сложившейся судьбе, девочка сидела на скамейке в двух шагах от него и сосредоточенно разглядывала ее край с вырезанной ножиком фразой: «Здесь был Вася». Слово «здесь» начиналось почему-то с буквы «с». Сказочник нашел это забавным, а в иной ситуации и сам бы с удовольствием посвятил некоторое время исследованию скамейки, которая несла на себе множество следов ножа и других режущих предметов. Не отличались надписи ни особой грамотностью, ни разнообразием. А вот имена попадались очень даже экзотические... Интересно, а как ее зовут?

— Что тебе рассказать?

— Сказку!

— Что, девочка, и у тебя проблемы?

— Нет...

—Тогда зачем тебе моя сказка? Ведь если я расскажу ее тебе, она может не принести пользы...

Девочка обиженно поджала губы .

— Ну и что? Я ведь не затем тебя прошу, что мне плохо... Просто твои сказки очень красивые. Я хочу услышать одну. И запомнить. Ведь никто не помнит, что ты им рассказываешь... Я спрашивала. Говорят — сказки... А какие — никто не знает.

— Не смогу я тебе ничего рассказать. Времени у меня нет. И желания.

— Тогда я тебя спрошу, можно?

Он усмехнулся.

— А если я скажу, что нельзя, ты не будешь спрашивать?

Девочка задумалась.

— Буду!

Сказочник улыбнулся. И ведь возразить нечего на такую наглость.

— Спрашивай...

— Почему ты рассказываешь сказки?

Пришел его черед задуматься. И правда—почему? Хороший, черт возьми, вопрос! Почему он рассказывает сказки? Потому что не может их не рассказывать. А почему не может? Все. Логика отказывает. Не знает он, почему. Рассказывает, и все. И ведь несчетное число раз пытался соврать собеседнику, мол, не туда попали, Сказочника ищите по другому номеру. Да, в последнее время ему все труднее становится врать... Ему, неспроста носящему характерную кличку Врайтер! Хотя, это как посмотреть еще: «Сказка — ложь...»

Подумалось, что так мало в его жизни осталось простых радостей. Он перестал смотреть на ночное небо, что часто делал раньше, стихи писать перестал, хотя раньше писалось, да и посвятить их было кому. А потом как-то все усложнилось. Сам виноват — заврался. А она не простила ему вранья...

Ему разонравились ежедневные прогулки по городу. Он не мог сходить ни в кино, ни в театр, ни на балет, вообще никуда, где собиралось большое количество народа, ведь там он всем начинал мешать своими телефонными переговорами. Да и сложно было бы сосредоточиться на спектакле или фильме, рассказывая очередную сказку очередному жаждущему утешения человеку. По той же причине не посещал он и ночные клубы...

Все, что он мог себе позволить, — почитать в перерывах между звонками книгу или газету... Он все время был один...

И так почему-то захотелось ему вынуть из кармана перочинный ножик и вырезать что-то свое на этой видавшей виды скамейке. Но вместо этого пришлось извлечь из кармана противно заголосивший мобильник.

Сказочнику все труднее было нажать на мобильнике нужную кнопку. Нет, у него не отнимались руки, и с подвижностью суставов все было в порядке. Дело было в каком-то внутреннем шестом, седьмом, ну, или каком-то там еще чувстве. Он пытался не нажимать кнопку, чтобы избежать разговора, перед очередным ответом на вызов выдерживал все большую паузу. Пауза доходила до пяти минут, однако потом воля слабела, и Сказочник нажимал-таки на кнопку. Прислонялся к ближайшей стене, столбу, дереву, слушая очередного «клиента».

Слушал он впол-уха. В долгую бытность свою сказочником наслушался всякого и в самом невообразимом количестве.

Вот и сейчас он наперед знал, что скажет ему мужчина на другом конце линии, знал даже лучше, чем сам собеседник. Знал, как знает опытный игрок в бильярд, как и куда покатятся шары после удара. Ведь по большей части проблемы у людей, звонивших Сказочнику, были одинаковы. Всем, ну абсолютно всем, даже семейным людям, которые, по их словам, были счастливы, не хватало общения, теплоты и самое главное — понимания. Все «клиенты» Сказочника были одинокие, просто до ужаса одинокие люди. Сказочник давно понял, что степень одиночества не измеряется количеством живых родственников. Можно быть очень одиноким, даже будучи окруженным самыми нежно-заботливыми и любящими людьми. А можно — безмерно, безгранично счастливым, если рядом находится всего один человек. Да и не обязательно рядом. Просто нужно знать, что где-то на свете есть тот, кто понимает тебя так, как ты сам себя не понимаешь. Человек, которому ты сможешь простить даже то, чего никогда не простил бы себе. Потому что знаешь — он на непростительное просто не способен.

Именно к этой проблеме — поиска понимания и умиротворения — сводились все просьбы и жалобы людей, звонивших ему на мобильный. И не было еще случая, чтобы услышав свою сказку человек оставался в том же безысходном состоянии, в котором пребывал до звонка.

Вот только одна беда — Сказочник был самым одиноким из всех одиноких людей, искавших решения проблем в его сказках.

Именно сейчас, рассказывая Бог знает какую по счету историю, Сказочник понял, понял очень ясно и отчетливо, что как только он перестанет быть один и найдет свою половинку, тут же распрощается со своим даром-проклятием. Просто потому, что перестанет понимать одиноких людей. Он перестанет быть сказочником. Ему станет не до сказок. И тогда в Городе обязательно появится новый Сказочник—самый одинокий из всех оставшихся пока одинокими жителей Города. И он тоже будет сказочником до тех пор, пока не поймет, что человеку противопоказано существовать в одиночку. И этого прозревшего Сказочника сменит новый, из оставшихся... И так — без конца, пока не пройдет каждый одиночка через «пытку сказками». Так будет до тех пор, пока не переведутся в Городе одинокие люди.

Правда в том, что каждый из нас, в большей или меньшей мере, — Сказочник. Просто одним дано рассказывать сказки, а другим — просто врать.

* * *

—А что было дальше, папа? — спросила дочка. — Что сделал Сказочник?

Папа вздохнул. Посмотрел на дочку и сказал:

— Он, не глядя, набрал номер на своем мобильном телефоне. Он почти уже не помнил эти одиннадцать цифр, но пальцы помнили их, номер набрался безошибочно. Ведь