Полдень, XXI век, 2008 № 11 - Яна Юрьевна Дубинянская Страница 2

Но могу и преуменьшать. Я ведь до сих пор ничего толком не знаю.

Нужно брать Димку и уезжать куда-нибудь подальше от его «района», туда, где можно будет начать новую жизнь. С нуля. Не может же быть, что я и вправду абсолютно ни на что не способна...

В институте, помнится, я всей группе писала «бомбы» для экзаменов. И по ядерной физике, и по электронике, и по сопромату. Причем даже не по книжкам, — а так, из головы.

Хотя когда это было...

* * *

— Да точно, она!

Не ори. Быть не может.

— Она-она, разуй глаза. Алка!..

Димка вздрогнул и обернулся, положив мимо блюдца надкушенное пирожное. Я придвинулась ближе вместе с пластмассовым стулом, положила руку на плечо сына. И только потом медленно повернула голову.

Двое бомжей у окна призывно махали руками. Третьим, мол, будешь?.. Я нервно усмехнулась, все крепче стискивая Димкино плечо. Если это его люди, то вряд ли нам сейчас будет до смеха.

— Да ну, тебе показалось.

— А я говорю... Алла!.. Алка!

Я непроизвольно оттянула веко к виску: жест, от которого так и не смогла избавиться — даже в самых дорогих контактных линзах. Он всегда говорил, что выгляжу я при этом полной идиоткой. Ну и наплевать. И на то, что он там говорил, и тем более на то, как я выгляжу.

Бомжи чуть ли не ликовали — особенно тот, что помоложе, в бурой дерматиновой куртке с рыжими проплешинами и россыпью грязных пятен, похожих на архипелаг. Второй, бородатый, вел себя сдержаннее; накануне он, похоже, ночевал в луже... Все-таки мы сели слишком близко. Но куда дальше — в кафешке на четыре столика и одну стойку вдоль стены?

— Ты их знаешь, ма? — безразлично спросил Димка.

Огромным куском пирожного зажевал панику. Измазался в креме. Я промокнула ему губы салфеткой. Не смотреть.

— Нет, конечно... подожди, — обернулась через плечо, сморгнула, снова коснулась уголка глаза. — Женька?..

— Ну, Колька, теперь видишь?! Узнала!!!.

...Очень-очень серьезный мальчик. Когда кто-нибудь описывал его по памяти, то непременно говорил: «В очках», хотя очков Женя как раз и не носил. Чуть ли не единственный в группе никогда не пользовался на экзаменах моими «бомбами». Учился заочно где-то еще, кажется, на юридическом. Имел разряд по шахматам. Играл за городскую сборную в брейн-ринг...

Жизнерадостный алкоголик с рыже-сизой щетиной недельной давности.

Такова жизнь. На тот случай, если я еще сомневалась.

* * *

А второй был Коля с параллельного потока. Только его очень старила борода.

За их столик я, конечно, не пересела. Они сами перебрались к нам, распространяя такие странные запахи, что и не назовешь банальной вонью. Отдавало даже дорогим одеколоном... неужели внутрь? Чуть не рассмеялась вслух.

Димка методично четвертовал на блюдце оставшуюся половину эклера, не поднимая головы. Я похлопала его под столом по колену: ничего, мы сейчас уйдем. Вряд ли они за нами увяжутся.

— ...в общаге заседали. Ну, помнишь, Колян, мы тогда с ребятами еще на областном «брейне» всех сделали...

— Да нет, гонишь. Последний раз — это когда дипломы отмечали. Всем курсом.

— Ха! Так Алки уже с нами не было. Она с четвертого курса замуж выскочила, забыл?

— Что, прям так и осталась без диплома?

— И правильно сделала. Кому он на фиг... Правда, Алка?

Я кивнула, соглашаясь неизвестно с чем и в какой-то степени поддерживая разговор. Напрасно. Надо просто вставать и уходить. Уже.

— В общем, да, — философски изрек Коля. — Бабы ценны для человечества другим местом. Вон какого парня произвела, а? Как тебя зовут, огурец?

Ответный Димкин взгляд зацепил меня лишь по касательной, но я все равно вздрогнула, явственно почувствовав холод заточенной стали. Он тоже умел так смотреть. И ничем хорошим это не заканчивалось.

— Дима, — поспешно бросила я. — Ребята, нам пора идти. Здорово было встретиться. Увидите кого из наших, передавайте... -

— Мы?!

— Увидим?!!

Одновременно высказавшись, бомжи переглянулись и зашлись нездоровым хохотом. Никакой логике их изумление не поддавалось, но меня это волновало меньше всего. Поднялась, сдернула с пластмассовой спинки стула сумочку за полторы с чем-то тысячи долларов. Порезанную в автобусе, с потертой ручкой — не продашь...

— Я не доел пирожное, мама.

В Димкином голосе прозвучала все та же ледяная заточка. Пирожное тут не при чем. Он не хочет бежать. Поджимать хвост перед какими-то...

Я села, положив сумку на колени:

— Доедай.

— В школу ходишь? — продолжал допытываться Коля. Сквозь наросшею на нем кору из самых разных составляющих Димкина сталь, видимо, не пробивалась. — А в футбол умеешь играть?

Димка сосредоточенно жевал. Чай у него кончился, запить было нечем. Может, взять ему еще стакан сока?.. Туг, наверное, не очень дорого... Черт возьми, неужели я не могу купить своему ребенку стакан сока, не рассчитывая при этом бюджет на месяц вперед?!

— Папка играет с тобой в футбол?

Димка!!!

...Его нигде не было, ингалятора, ни в косметичке, ни в кармашке, — но я же никогда его не выкладываю!!! — вытряхнула содержимое сумочки прямо на столик, на полупустые чашки и пластиковые стаканчики, на крошки пирожного, до сих пор залпами разлетавшиеся из Димкиного рта. Вокруг которого уже сгустилась бледная синева.

Димка перегнулся пополам, надрывно кашляя, задыхаясь, пытаясь схватить хоть капельку воздуха — и снова кашляя, кашляя... Бородатый Коля неловко поддерживал его за плечи и еще более неловко пытался постучать по спине. А Женька, нависнув над стойкой, кричал что-то про телефон и «скорую» прямо в равнодушную, как пустая витрина, морду продавщицы...

На самом видном месте. Прямо на блюдечке, перемазанном эклеровым кремом.

Я схватила флакончик, запрокинула Димкину голову прямо на руках у перепуганного Коли, прыснула спреем. Сейчас должно отпустить. Сейчас...

Димка дышал.

А я, упав всем телом на шаткий столик, неудержимо, истерически плакала.

* * *

— Козел. Ну надо же, какой козел!

Коля возмущенно перекинул стопарик. Женька присоединился. Я сглотнула; еще немного, и действительно выпью с ними на троих. Мне уже предлагали. Поморщившись, помешала в стаканчике кофе пластмассовой палочкой, похожей на весло.

Димкина голова у меня на коленях была тяжелой и теплой. Спал. Я ритмично гладила его мягкие волосы; пока не проснется, я никуда отсюда не двинусь. Что бы там ни думала себе продавщица с пустой витринной мордой за стойкой. И ее отражение