Свид 24. Книга 2 - Реми Медьяр Страница 12

из сотрудников ведь должен знать об этом, да даже не один. Ладно, я не знаю, но заводские инженеры и разработчики точно знают, почему же тогда молчат? – он искал на лице Ника ответ, но тот лишь закурил очередную сигарету – если бы это было так, то были бы среди них те, кто стал бы публичить информацию о том, что компания гигант наживается на смертях сотен тысяч людей. Но за всё время моего путешествия по теневой сети, я не находил ни одной ссылки на подобную тему. А значит, это не может быть одна компания. Возможно, много лет назад они были единой организацией, поэтому машины так похожи, но когда-то разделились на две компании.

– А почему ты думаешь, что люди, которые ходят в галстуках, работают на крутых должностях и не видят фронта, будут трещать на каждом углу о подлоге компании? – Марк насупился, он понимал к чему ведет Ник – ты многое знаешь о фронте, потому что в твои руки попадают битые Свиды, ведь так? Ты просматриваешь видео с дискет, общаешься с раненными – он указал на себя рукой – а ещё копаешься в запрещённых базах данных. Более того, ты знаешь людей с той стороны, ты работаешь с одной из них. Но те, кто работает на заводе, живет в тылу, что они видят по-твоему? – Ник замолчал. Марк нервно теребил рукав кофты и не смотрел на Ника – ты слишком глубоко погряз в запрещённой информации, ты слишком многое знаешь. А обычные люди, что они видят? Новости об успехах армии, красавчиков бойцов, они даже не подозревают, сколько в действительности погибло за время войны. Зато точно знают какие плохие эти самые саандорийцы.

Знаешь, когда люди празднуют победы на фронте, можно считать их слепыми мышатами, которые не видят, что эта же победа унесла пару сотен жизней и наших людей, но никто об этом не говорит. Для этого есть две причины: страх и промытые мозги. Для таких как ты и я, это страх, мы знаем, что с нами будет, если начнём вещать о потерях наших линий, но для остальных, для остальных это промытые мозги. Напрочь вымытое критическое мышления из-за отсутствия информации. А ещё и беттинг, почти все сейчас ставят на бойцов, это новая эра пассивных доходов и развлечения. Даже такие деревенские люди как Мадам умудряются зарабатывать на этом, что говорить о тех, кто обладает достаточными доходами, чтобы лить за своего бойца или даже за нескольких сотни тысяч. И знаешь, что самое страшное, даже если на каждом углу будет висеть пятиметровый билборд со словами, что вся это война финансовый подлог, никто не обратит внимание. Всего четыре года, это ведь совсем не много, да? Но за эти четыре года, война стала частью жизнь, как поход к стоматологу: смены ездят на фронт, бойцы зарабатывают деньги, беттинг раскрутился до уровня диванного шоу, когда вся семья садиться вечером перед телевизором и ждет трансляций с фронта. Ты говоришь, что на заводе даже не охраняют блокираторы, а знаешь почему? Потому что нет необходимости, люди хавают всё что им дают. Они видят одну сторону этой войны, думая, что мы сражаемся с внеземными пришельцами. Саандорийцев даже за людей не считают. Ты вообще давно телевизор смотрел или сидел в сети? – Марк помотал головой – а я вот насмотрелся этих телеэкранов по всему Свиду 24 и здесь тоже. Они не то, что перевирают факты, а они вообще рассказывают о какой-то другой войне. Я как будто сражался на другой планете.

Кстати, обрати внимание, город никто не покидает, люди ходят на работу, в кино, ужинают в ресторанах, но никто не бежит. А почему? Вот в двух километрах от нас стоят обозлённые полки Рауков, а мы живем так, будто просто решили всем городом изменить локацию и ничего вокруг не происходит. Они даже мой бой весь размотали по сети так, будто я герой нации, что мол мы двенадцать бойцов разнесли в хлам целую армию Рауков, а мы сражались с полупьяными бойцами, может с двадцатью, только потому что часть ушла с Мерсадом, часть сразу подбили, ребята просто не успели добежать до машин, а ещё часть повредила Розалин – Ник закурил и выпустил облачко дыма в небо.

– Так ты считаешь всю это затею бессмысленной? – с горечью спросил Марк, сам уже начиная сомневаться в том, что пара человек может изменить мышление миллионов.

– Сама идея не бессмысленна, наладить связь с другой стороной в любом случае хотя бы нам на руку, но вот если вы решили устроить переворот, то извини меня, за вами никто из этого стада баранов не пойдёт – Ник рассмеялся – эти заводы кормят миллионы людей, у которых семьи, дети, кредиты, и ты думаешь они разом бросят всё и выйдут на улицу, потому что, что? Потому что умирают такие как я? Смертность высокая только среди первого ряда, а это зеки, косячные бойцы и прочий сброд из низших слоёв, судьбы которых никого не волнуют. Второй ряд, конечно, покруче, но и смертность среди них ниже. Они идут в бой только, тогда, когда первая линия умудряется прорвать первый ряд врага и идет добивать недобитых. Да они сражаются со вторыми рядами зачастую, но большую часть времени они тренируются, готовятся, отсыпаются поэтому и мрут не в таком количестве. Их не бросают в огонь необдуманно и не будут, пока не закончатся люди из первой, а они никогда не закончатся. Я это вижу каждый раз, каждый гребаный раз, когда приезжаю на фронт. Это не война, это догонялки для второй линии и мясорубка для первой, а весь остальной мир сидит, уставившись в телефоны и поднимает ставки – Ник поднёс сигарету к губам с грустным осознанием, что пока болтал, та сгорела почти наполовину. Он не следил за Марком, не ждал его реакции, понимая, что до него, всё дошло, итак.

– Но что-то же должно их заставить выйти? – Марк задумчиво и упрямо смотрел на Ника, ловя себя на мысли, что уже во всем полагается на мнение друга.

– Хороший инфоповод – Ник улыбнулся – массы думают иначе чем один человек. Им нужно шоу, зрелище, которое затронет их сердца. Чем легче всего управлять эмоциями или здравым рассудком? Конечно, эмоциями. Именно на них сейчас и зарабатывают, показывая с телеэкранов красивых мужчин, продавая их словно мясо с прилавка. А эти романтические истории любви, эти бесконечные очереди в банки спермы. Люди хотят зрелища,