Кощег - Светлана Алексеевна Кузнецова Страница 8

— Готов! — выкрикнул и насколько осталось сил толкнулся вверх, на поверхности распластавшись.

С пяток лягушек тотчас к нему на спину запрыгнули, попытались притопить, но Вольх на них так рыкнул, что те с визгом сами в воду попадали. Молодец же ухватился за полусгнившее бревно, поднатужившись, на него влез, так и доплыл до берега. Выбравшись, лежал ничком какое-то время, с силами собираясь. Ничего не произносил, не стонал, лишь мерно вздымалась спина, вторя дыханию.

Ни Злата, ни Вольх тревожить его не спешили, внимательно разглядывая. Одет незнакомец оказался непривычно: во все черное, по виду дорогое. Золотились в лунном свете нити драгоценные да самоцветные каменья, вшитые в незнакомый узор. Злата не то, чтобы присматривалась к его лицу пока из болота тянула, однако оно казалось не юным, конечно, но молодым. В темных же волосах путались серебряные пряди — и это ночью, мокрых после болота. Днем же, вероятно, незнакомец и вовсе седым покажется.

«Неужто столь сильно сказалась на нем ночь, в трясине проведенная? — подумала Злата и жалость тронула ее сердце. Ведь приди она раньше, могла бы раньше и помочь. Значит, вина и на ней лежала. — Неудивительно, что и не вздумал он бояться Вольха. Должно быть, к тому моменту как мы подошли, уже все безразлично ему сделалось, на гордости лишь держался, не желал поддаться лягушкам глупым и кровожадным».

В глупости лягух Злата не сомневалась: кто ж мужа насильно на себе женит, заранее ненависть и неприятие вызывая? С другой стороны, человеческие девки ничуть не умнее выглядели. Некоторые опаивали или привораживали понравившихся парней, а после веселых ночек, бежали домой, в ноги батюшкам падали, со слезами руки заламывали и, локти укусить норовя, сочиняли истории о насилии. Ясно, что в одном селе аль деревне никто друг друга бить смертным боем не собирался, обыкновенно родители друг с дружкой сговаривались да играли свадебку, сводя молодых. А то, что потом таким девкам от мужей доставалось и те на сторону от них бегали — неважно. Бабий ум ведь короток.

Наконец молодец пошевелился и перекатился на спину. Оказался он действительно молод. А еще бледен и… красив. Особенно понравились Злате его глаза: глубокие, светлые, как первый лед, лужицы в предзимье сковавший. Чуть более привычного выдавался вперед прямой, а не курносый нос с тонкой переносицей. Губы выглядели тонковатыми. Высокий лоб, острый подбородок и скулы, отсутствие округлостей на щеках, сразу выдающие у некоторых любовь ко всяким излишествам да пирам.

Чужестранец — сразу видно. Его присутствие здесь на Гороновой земле было бы удивительно, да кто только ни прибыл рук царевен просить, удалью молодецкой с иными претендентами померяться. Должно быть, он сумеет завоевать расположение Любавы аль Гордеи, может, даже мудреные загадки Василисы отгадает.

Отчего-то лишь подумав об этом — что достанется молодец одной из старших сестриц — ощутила Злата досаду и немедленно на себя разозлилась. Вот же… не иначе батюшка своими речами сбил ее с ума-разума! Ведь не хотела она замуж, вообще не желала, как прочие женки быт вести и в рот мужу заглядывать. Уже решила она, что коли не приедет Кощей, уйдет в лес в избушку Ягафьи. Станет жить с ней, мудрости и умелости набираться, будет после нее лучшей знахаркой. И тут вдруг эдакие мысли!

— Благодарю от всего сердца, — молвил молодец. — Если бы не вы, не видать мне рассвета.

Он сел, размотал ленту и протянул Злате. Светлую кожу расцарапали до крови серебряные нити. Кровь же эта выглядела вполне обычной, человеческой, несмотря на неверный лунный свет — алой. Да и в самих порезах не виделось ничего удивительного. Нечисть серебро обожгло бы, а не поранило.

— Как звать тебя? — спросила Злата. — Почему оказался в болоте в ночной час?

Он, уж начав отвечать, осекся, покосившись в сторону Вольха. Волколак поймав взгляд тотчас оскалился.

— Что? Боишься нечисти имя назвать? — спросил он и щелкнул зубами в непосредственной близости от лица молодца.

— Кощег Трииждович зови, — не отрывая своего серебристого взгляда от янтарных хищных глаз волколака, проговорил молодец. — Не ошибешься.

Пребывай Вольх в облике человеческом наверняка с лица спал, да и так отпрянул, словно обжегся.

— Чья же земля рождает людей с таким именем? — поинтересовалась Злата.

— Далекая, спасительница. С вестью ехал я на двор к царю Горону, да в дороге задержался, решил путь через лес срезать, а там болото разлилось. Конь испугался чего-то, скинул с седла и ускакал, ну а я на гать наткнулся. Решил, раз уж тропы здесь хожие, то и сам пройду. Остальное вы знаете.

— Ты, видать, со стороны кривого ручья в лес сунулся? — спросил Вольх, сощурившись.

— Кривого аль прямого мне неведомо, деревенька там поблизости и мост новый.

— Поддубни, — покивал головой волколак. — Надо же, не соврал. Граница там к самому жилью человечьему подходит оттого местные в лес ни-ни не суются.

— Что за граница? — с усмешкой спросил Кощег.

— Знамо какая: чаща.

— Чаща, — покатал слово на языке Кощег. — Это та, в какую, если всмотреться, в ответ глядеть станет?

— То бездна, — вздохнула Злата, поняла уже, что не поспать ей на сонной поляне, не вызнать, когда ворог прибудет, да и явится ли вообще.

Хотя… не единственная же ночь сегодня, всегда спросить можно. Завтра узнает. К тому ж небо светлеть начало, тени не столь черными и непроницаемыми сделались.

— Вольх, отведи-ка вестника к роднику, пусть умоется, — приказала она. — Иначе его не то что на двор, за ворота не пустят.

— Если река есть где поблизости, веди туда, — велел Кощег.

— Нельзя тебе здесь мыться, русалки защекочут, — проворчал волколак.

— Меня? — Кощег рассмеялся. — Отобьюсь уж как-нибудь.

— Ага, с лягушками пучеглазыми и то совладать не сумел, куда тебе против дев речных? — молвил Вольх и направился в сторону ив, бросив через плечо: — Поторопись.

— Я у валуна подожду, — предупредила Злата, собираясь идти в ту же сторону. — Как воротишься, провожу ко двору царя Горона.

Тоже она поднялась, уйти собираясь, но молодец за руку ее тронул.

— Имя свое скажи, душа-девица, — попросил он. — Я ведь назвался.

— Злата.

Кощег, кивнув, поспешил вслед за волколаком, совсем чуть прихрамывая. Уточнять где валун находится не стал, понял, что хоть