Загадка города Шахтар - Кира Календарова Страница 59

никто не интересовался ее самочувствием, и сама Надя только злилась на библиотекаршу, чья работа свалилась на ее плечи. То, как ее называли – Фрекен Бок, – уже говорило достаточно. Дети Олимпиаду боялись, молодежь считала злой старой каргой, и даже взрослые не общались с ней достаточно близко, чтобы начать задавать вопросы после ее исчезновения. Все поверили в рассказанную Комитетом историю, и жизнь продолжилась своим чередом. Возможно, только Надя понимала, что с ней случилось, но ничего не могла исправить. А ведь Олимпиада, пусть даже их первая встреча прошла не очень удачно, в конце концов, потеплела к подопечной и защитила ее от Комитета… За что и поплатилась.

Надя сокрушенно покачала головой. Может, если бы она не отдала библиотекарше фотографию погибшего знакомого, сейчас все сложилось бы иначе. «Да, она была бы жива, а мои поиски увенчались полным провалом», – зло напомнила она сама себе и взъерошила волосы. Она все яснее понимала, что из сложившегося тупика нельзя было выйти без жертв. Нелюдимая пожилая женщина, которая слишком много помнила и слишком многим мешала, была обречена отправиться вслед за погибшим коллегой. А все из-за старых тетрадей, содержания которых никто точно не знал.

Она вспомнила письмо Аркадия, которое всегда держала при себе. По его словам, шахта успела создать множество «детей» с самыми разными силами, но они пали жертвами Комитета. «У каждого ее порождения есть свое предназначение». Могла ли шахта даровать Эльдару бессмертие, чтобы остановить убийства? И неужели она поведала Аркадию, как создавать подобных существ? «Страшно подумать, что начнется, если записи попадут в руки Комитета, – ужаснулась Надя. – Они смогут получить бессмертие, всезнание и черт знает что еще! Может, там и до золотого прикосновения царя Мидаса дойдет!» Она терялась в фантазиях, чего могут пожелать члены Комитета, но была уверена, что ничем хорошим для остальных людей это не закончится. А если кто-то из них получит силу убить Эльдара? Тогда эти записи становятся настоящим вопросом жизни и смерти…

Девушка заставила себя остановиться и выдохнуть. Не об этом сейчас надо думать. Важно другое. Незваный гость вел себя так, будто предостерегал ее от дальнейшего поиска дневников. Знай он, что тетради уже в ее руках, тон разговора был бы совершенно иной, а скорее всего, никакого разговора бы не было. Надя содрогнулась от мысли, что и ее самой, возможно, уже не было бы, и поспешила вернуться к рассуждениям. Комитет еще в неведении – это и хорошая новость, и плохая. Хорошая, потому что у них с Эльдаром есть время подготовить тетради-приманки и как следует спрятать оригиналы, а быть может, даже что-то из них расшифровать. Плохая, потому что они продолжат следить за ней в оба. Судя по словам Сашеньки про кладбище, слежка и не прекращалась. Кто им рассказал? На кого думать? Оставалось только надеяться, что Комитету донес не кладбищенский сторож. Но будь это так, дневники уже были бы у них в руках…

Выдавив еще один тяжелый вздох, она потерла лоб и сжала виски. От сложных размышлений уже болела голова. Или это от удушающего запаха цветов, который забивает ей нос последнюю четверть часа?

Принюхавшись, она обошла стойку и увидела позабытые тюльпаны. Один взгляд на цветы воскрешал в памяти лицо Александра и его противные ямочки на щеках, и Надя невольно задумалась, сможет ли когда-то снова полюбить тюльпаны. Цветы все так же лежали на столе, разносили вокруг приторный запах, пачкали стекло пыльцой и лепестками. Не в силах больше терпеть напоминание о нежеланном госте, она схватила букет, смахнула со стола пыльцу и вылетела из библиотеки. Этого запаха не должно было быть нигде поблизости, даже на одном этаже с ней. «Чем дальше, тем лучше», – решила Надя и спустилась в туалет первого этажа. Там, около унитаза, стояло пустое мусорное ведро. Пустым оно было потому, что туалетная бумага оседала в карманах гардеробщицы, и обычно Надя на это ругалась, но сейчас была этому рада – уж слишком большим оказался злосчастный букет, настолько большим, что не помещался даже в пустое ведро. Что ж, так даже лучше – и Надя сломала веник о колено, как следует насладившись хрустом стеблей и шуршанием смявшейся обертки. Бросив букет в ведро, она усердно его затоптала, чтобы цветы совсем не показывались наружу, и с чувством глубокого удовлетворения вышла в холл. Теперь, когда все следы неприятного визита были уничтожены, к девушке вернулись силы и желание заняться делом. А дел было невпроворот.

Скопировать, разрезать, разложить страницы. Обязательно в неправильном порядке, чтобы усложнить жизнь тому, кто их найдет. Скопировать, разрезать, разложить. Скопировать, разрезать, разложить. Свернуть работу к концу учебного дня, когда школьники приходят с новыми списками литературы, а там и взрослые подтянутся после работы. Задержаться, но ненадолго, чтобы не привлекать внимания. Каждый вечер она забирала с собой все больше и больше распечатанных листов и продолжала трудиться уже в общежитии: размачивала страницы в чае и кофе, склеивала и сшивала из них подобие тетрадей. Наутро все повторялось, и постепенно «записи архивариуса» множились. Благодаря перемешиванию страниц – ее собственная идея! – Надя могла сделать из одной тетради несколько, и сам архивариус не понял бы, какой из зашифрованных текстов правильный. Она не знала, сколько времени это им выиграет, но надеялась, что достаточно, чтобы хотя бы приблизиться к разгадке кода. И, возможно, уехать из Шахтара как можно дальше.

Ей не терпелось поговорить с Эльдаром, показать ему готовые копии и взять новую тетрадь. Надя придумала несколько мест, где их можно спрятать, но не хотела что-то делать без одобрения друга. К тому же он не знал о визите Александра в библиотеку и угрозах, и интересно было выслушать его мнение. Сам Эльдар все время пропадал то в больнице, то на кладбище и появлялся в общежитии лишь под самое закрытие. С Надей он даже не разговаривал, ограничиваясь короткими кивками, если они случайно пересекались в коридоре. В эти редкие моменты она видела, что мешки под его глазами стали еще чернее, и невольно задумывалась, спит ли он вообще.

Сама она тоже не высыпалась. Продолжать работу над поддельными дневниками приходилось до поздней ночи. Лена поначалу заинтересовалась, почему она так засиживается, а Надя, не подумав, ляпнула, что делает копии архивных документов для Эльдара. Она испугалась, что сказала лишнего, но соседку это объяснение устроило. Больше она не приставала с вопросами и иногда даже оставляла на Надином столе недопитый черный чай. А когда Лена видела десятый сон, Надя при свете настольной лампы собирала из страничек книги почти что собственного сочинения. Время